Один из многих
Вышколенная гвардия чеканила шаг мимо своего диктатора. Румынский коммунист №1 сдержанно приветствовал стройные ряды парадных мундиров. Николай Чаушеску гордился зрелищем, устроенным в честь 40-й годовщины освобождения Румынии от гитлеровских войск. На этот праздник прибыла и советская делегация — 18 человек. Каждому из них было присвоено звание Почетного гражданина Румынии. Чаушеску скосил глаза в сторону гостей из СССР и внезапно встретил взгляд подполковника Николая Ефремова. Самодовольный глава Румынии запомнил этого офицера по одной простой причине: они оказались тезками. Но Чаушеску тогда еще молча ухмыльнулся — на этом сходство и закончилось. Он правит целой страной, а чем командует этот подполковник-медик? Впрочем, он, пожалуй, сейчас уже на пенсии. Только было во взоре этого офицера что-то непонятное. Чаушеску втайне считал себя проницательным психологом, а тут, стоя на правительственной трибуне, никак не мог уловить или даже предположить: о чем задумался подполковник?
После военного парада зарубежные делегации посетили мемориальное кладбище. Обычная процедура: медленное шествие, возложение венков, аура печали.
Николай Николаевич Ефремов задержался у нескольких стандартных надгробий с портретами обычных молодых людей. Но подписи были на русском языке. Дату рождения и смерти разделяли черточки. И каждое такое тире вмещало целую жизнь.
На кладбище было тепло. И вот в такой же приятный солнечный день в конце апреля 1945 года его медико-санитарный батальон 99-й гвардейской воздушно-десантной дивизии стоял в небольшом чешском городке Млака. Война близилась к концу, а раненых становилось все больше и больше. В операционной было тихо: Николай Николаевич только что закончил сложную операцию в полости живота молоденького лейтенанта. Тот был под наркозом. Счастливчик! Теперь — месяца два на выздоровление, а за это время фрицев прикончат в их логове. Непременно!
Ефремов улыбнулся своим мыслям, и в ту же секунду послышались автоматные очереди, а за ними — пронзительный звук пикирующего бомбардировщика. Ассистент бросился закрывать окна, словно это могло помочь. Бомбы легли рядом — во дворе, одна за другой. Взрывная волна пронеслась по старенькому зданию, повылетали стекла, осколки веером вонзились в стену над операционным столом. Старшая медсестра Нина Шкурина успела прикрыть собой еще не зашитую рану лейтенанта. За окном затявкали наши зенитки, гул самолета стал удаляться. Ефремов перевел взор на Нину — та медленно оседала на усыпанный разбитыми стеклами и штукатуркой пол. На ее спине быстро расплывалось красное пятно. Шальной осколок вошел девушке под левую лопатку. На деревянном памятнике между датами 1925 и 1945 тоже поставили это неумолимое тире…
Из биографии
Николай Николаевич Ефремов родился 2 мая 1918 года в Щелкове Московской области. Родители — крестьяне. После окончания 4 классов — учеба в ШКМ, школе колхозной молодежи. Затем — фельдшерско-акушерская школа, из стен которой молодой парень вышел уже дипломированным специалистом.
А ведь была еще и другая мечта: работать преподавателем в школе. В 1937 году поступил в Московский областной педагогический институт на факультет русского языка. Параллельно работал инспектором государственной санэпидстанции. Позже перешел в санитары — захотелось все пройти, все попробовать. И неожиданно понял: профессия врача сродни педагогической. Учебу продолжил в медицинском институте в городе Молотове (так тогда называлась Пермь). Когда началась война с Финляндией, пошел добровольцем в армию. Положил в военкомате на стол два козыря: во-первых — врач, а во-вторых — отлично ходит на лыжах. Просьбу уважили. Но отправили не на фронт, а в военных госпиталь, который был заполнен ранеными и обмороженными бойцами. Эх, сколько он там насмотрелся-наслушался! И, конечно, значительно повысил свой опыт. Практический…
Но жажда знаний, желание стать полноценным профессиональным врачом привели его в Военно-медицинскую академию №2, которая после 22 июня 1941 года была сформирована в Куйбышеве. Кстати, там же находилось и советское правительство, пока не миновала угроза столице. Учеба совмещалась с работой в клинике. Из академии Николай вышел военврачом III ранга. Он и его коллеги мечтали теперь только об одном: скорее туда, на фронт…
Дорогами Великой Отечественной
Весь выпуск академии был направлен на Северо-Западный фронт. Там в августе 1942 года сложилось тяжелое положение: нашим войскам ни в коем случае нельзя было допустить прорыва немцев.
А боевое крещение Николай Ефремов получил под Москвой. Учитывая, что военврач III ранга увлекается спортом (до фронта совершил 98 прыжков с парашютом), он был назначен старшим врачом полка, который освобождал аэропорт Внуково. Так что сначала в руках у Ефремова было боевое оружие, а затем уже — скальпель.
Из характеристики: «…в составе отважных гвардейских воздушно-десантных войск участвовал в боях с февраля 1943 года по май 1945 года на Северо-Западном, Воронежском, Степном, 2-м и 3-м Украинских фронтах в должностях старшего врача, командира отдельного медсанбатальона. В этих войсках ярко проявились его командирские, организаторские и профессиональные способности».
Эти скупые строчки нуждаются в расшифровке. Например, в личном архиве Николая Николаевича хранится решение исполкома Сумской области Украинской ССР от 26 апреля 1980 года о присвоении ему звания «Почетный гражданин поселка Солнечное». Я обращаюсь к ветерану с просьбой прокомментировать этот документ.
— Этот поселок мои коллеги-врачи и я освобождали от немцев вместе с частями 8-й Гвардейской воздушно-десантной дивизии. Затем на опытно-селекционной станции развернули полевой госпиталь. Сразу же после боя к нам поступило около ста раненых бойцов и офицеров. У меня в распоряжении — 22 врача. Все операционные столы были заняты, через несколько часов закончили обработку легких ран — думали, передохнем немного. Но не тут-то было. Немцы, отступив, закрепились — и бой продолжался рядом, километрах в 15. И к полуночи нам привезли уже 300 человек. В основном тяжелораненых. Это страшные и в психологическом плане ранения: в грудь, в живот, голову. Целую неделю мы спали урывками — по 3-4 часа в сутки, не раздеваясь. Многим тяжелораненым требовалась кровь. И все врачи сдали по 0,5 литра, хотя сами с трудом держались. Потом, когда наши погнали немцев, мы слегка пришли в себя. На фронте ведь как было: когда бой идет — можно врачам немого отдохнуть…
— Николай Николаевич, в одной из военных песен есть слова: «а до смерти четыре шага». Вы от нее спасали раненых. А самому часто приходилось быть, как говорится, на волосок от гибели?
— Помню, в 1943-м форсировали Днепр. У меня оперативная группа: ведущий хирург, медсестра и два санитара. Быстро с медикаментами и перевязочным материалом сели в санитарную машину и — к понтонному мосту. Кругом — сущий ад: немцы бьют из артиллерии, минометов. Сверху сыплются бомбы. Но — проскочили. Когда оказались на противоположном берегу, где наши войска уже захватили небольшой плацдарм, я слегка успокоился и оглянулся. В это мгновение мост взлетел на воздух: прямое попадание авиабомбы…
— И что дальше?
— А дальше развернули передовую группу медсанбата, и началась обычная работа: шинирование перебитых костей, остановка кровотечений, повязки. Очень опасными для жизни были переломы. Если отправляли такого раненого в тыл без шин, то довольно часто наступал шок, и человек умирал в дороге. Причем, как понимаете, не от самого ранения, а от нервного стресса, страха…
— Насколько бывало страшно вам лично, в каких ситуациях?
— На Северо-Западном фронте мы летом спали под открытым небом. У нас была десантная одежда: теплые пуховики и такая же остальная амуниция. И вот при артиллерийской подготовке с нашей стороны немцы огрызнулись несколькими залпами. Нас пятеро было, которые спали прямо на земле. Трое так и остались лежать: их осколками убило. Я тоже получил незначительные осколочные ранения и был контужен: потерял слух на левое ухо…
Дорогами войны Николай Ефремов прошел Россию, Украину, Молдавию, Румынию, Австрию, Венгрию, Чехословакию. В последней его застал наш великий праздник — 9 Мая.
…Я пересчитал боевые награды Николая Николаевич: оказалось 3 ордена и 18 медалей
— А что из наград наиболее памятно?
— Во время войны я получил три благодарности от Сталина. Тогда это было престижнее ордена. И любой из нас гордился этим: как же, сам Сталин назвал мое имя!
— Значит, выше этих наград у вас ничего не было во время войны?
— Почему же? У меня 75% легкораненых возвращались в строй и уходили на фронт. Так что от врачей зависело тоже очень многое в нашей Великой Победе. И слова из песни — «этот день мы приближали, как могли» — относятся и ко мне…
P.S. К сожалению, Николай Николаевич не увидит и не прочитает этого очерка в книге. Он уже ушел в мир иной.