В тастатурном зале здания ЦТУ стояла жуткая тишина. Где-то рядом бомбили, но все продолжали работу как ни в чем не бывало. После очередного грохота взорвавшейся бомбы Женя поежилась, хотелось побежать домой посмотреть, как там больная мать и сын, но нужно было продолжать работу. Невольно вся жизнь промелькнула перед глазами…

Родилась Женя в деревне, у родителей она была уже девятой. Потом ее семья переехала в Москву. Когда вошли в квартиру, мать лишь горестно всплеснула руками. Это был убогий подвал: без печки и воды. Жить было трудно, но справлялись.

В школе Женя училась хорошо, была активисткой, все школьные мероприятия не проходили без нее. Увлекалась спортом. Несмотря на непростую жизнь, девушка жила, не обращая внимания на трудности. Так незаметно пролетела юность. А в 21 год Женя вышла замуж и родила сына. От брака она ожидала бытового облегчения. Жизнь открыла перед ней новую, еще неизведанную страницу: прощай, сырой подвал, где Жениной живой натуре было тесно. Казалось, с мужем жить будет легче, он будет оберегать ее и ребенка, а она — заботиться о семейном очаге. В общем, классическая мечта любой девушки. Но у каждой мечты есть оборотная сторона, и не всегда желаемое оказывается действительным. Ее семейная жизнь пошла наперекосяк, решила: «Будь что будет!» и подала на развод. Тяжелое расставание, сбор вещей — все как во сне, за пеленой слез, возвращение в тот самый подвал в доме №25/26 на Садово-Триумфальной улице. В 1939 году умер отец — Андрей Егорыч, а Женя с матерью и сыном остались жить одни в подвале. Стареющая мама сидела с

внуком, молоденькая Евгения работала на связи. Работать было интересно. Красивой, жизнерадостной девушке делали предложения руки и сердца, но она отказывала — останавливал прошлый опыт. Так и жили, а вот теперь война…

Евгения обвела огромный зал взглядом, человек сто женщин работали каждая за своим столом. Их глаза выражали боль, страх и невероятную силу духа. Работали сутками, притом два часа в противогазе. Дисциплина была жесткая, во время работы все были замкнуты, часами не проронив ни слова. Никто не плакал, не жаловался, каждый делал свое дело, и только во время перерыва кто-то мог показать свои чувства. Все знали — Москву нужно отстоять. Было страшно, бои шли уже где-то рядом.

Во время перерыва кто-то сказал, что хотели разбомбить их здание связи, но попали в соседний четырехэтажный жилой дом. Все погибли… На душе стало еще тоскливей, и слезы подступили к глазам. Ведь в том доме было немало Жениных знакомых — людей, с которыми совсем недавно она разговаривала, которые всего несколько месяцев назад строили планы на будущее. Острее встало чувство неизбежности чего-то страшного, но вместе с тем и понимание того, что Москву во что бы то ни стало нужно отстоять.

Женя не помнила, как началась война. В памяти ярко остались впечатление от первых бомбежек. Тогда было страшно возвращаться домой — а вдруг ничего, кроме развалин, там не найдешь. Мама тоже волновалась, но каждый раз Евгения махала рукой и восклицала: «Будь что будет, ма! От судьбы не убежишь».

Потом, в декабре, Женю вместе с другими женщинами отправили на трудовой фронт, в город Медынь на Можайском направлении. Когда приехали, всех расселили по землянкам и уцелевшим домам. Женщинам выдали теплую одежду. Работали от зари до зари — копали траншеи, окопы, строили защитные укрепления. Из инструментов были лом, лопата и кирка. Начинались самые морозы, мерзли руки, ноги, но этого как-то не замечали. Дни проходили за тяжелой работой. По линии фронта низко летали немецкие самолеты. При звуке вражеских моторов у женщин замирало сердце, но никто работу не бросал. Здесь Женя проработала около месяца. Когда уезжали, дали хороший сухой паек, что в то время было очень важно.

(В конце ответа на мой вопрос об отъезде, Евгения Андреевна воскликнула: «Да, главное, дали хороший сухой паек!»).

По возвращении Евгения продолжала работать в ЦТУ. Москва была темной даже днем, атмосфера города была пропитана напряжением. Столица ждала… ждала своей участи. О последних новостях на фронте, в тылу узнавали по радио. Каждый раз при словах Юрия Левитана: «Говорит Москва…» у приемников собирались толпы. Все напряженно вслушивались в слова диктора.

В день, когда объявили о том, что Москва отбита, все облегченно вздохнули. С города как будто сняли заклятие: улицы стали светлее, люди — более вдохновленными и верящими в победу. В тот момент Женя по-новому почувствовала радость жизни.

Тем не менее война продолжалась. Продолжались и бомбежки столицы, но теперь это было не так страшно. Фронт отодвинулся довольно далеко. Люди в тылу шли на работу в приподнятом настроении, в отличие от первых месяцев войны. Евгения также продолжала работать на связи, был страх, было плохо, но одно она знала точно: победа будет за нами…

После войны

После победы жизнь продолжалась. Женя устроилась на другую работу, так как у нее ухудшились зрение и слух. Мама, еще в войну заболевшая туберкулезом, умерла. Женя одна воспитывала сына и радовалась каждому прожитому дню. Теперь она точно знала цену жизни и мира. В 1957 году она встретила своего второго мужа. Они познакомились в гостях. Вначале Евгения не захотела продолжать знакомство, но потом они вновь встретились. «Судьба связала нас. Вместе мы прожили 46 лет!» — говорит Евгения Андреевна.

Сегодня

16 октября Евгении Андреевне исполнился 91 год. В 2004 году, после 46 лет счастливого брака, умер ее муж. Сыну сейчас уже 70 лет. У Евгении Андреевны есть внуки и правнуки.

Когда я разговаривала с Евгенией Андреевной, она удивлялась, как изменился мир. Убийства, взрывы, маньяки. «Мы подарили людям мир без войны, без оккупации. А они так себя ведут! Не ценят ничего!»

P.S. Из интервью:
«Евгения Андреевна, сегодня вы живете одна, вам уже много лет, вы пережили такую войну. В чем вы черпаете силы жить дальше? Чем вдохновляетесь?
— Спокойствием духа, только спокойствием. Но тяжело. Сегодня мы, такие старые люди, не нужны. Я не знаю, почему так. Будь что будет! Я жива, я прожила столько лет….» У Евгении Андреевны много наград. И еще много медалей и наград осталось от мужа.

И.Артамонова

Вы должны войти, чтобы оставлять комментарии.