I
В первых числах декабря 1941 года немцы еще предпринимали попытки продвинуться ближе к Москве. Вот что пишет об этих днях командующий 16-й армией генерал-лейтенант К.К.Рокоссовский.
«В одну из ночей, когда я находился на командном пункте в Крюкове — это было в конце ноября, меня вызвал к ВЧ Верховный Главнокомандующий. Он спросил, известно ли мне, что в районе Красной Поляны появились части противника и какие принимаются меры, чтобы не допустить их в Красную Поляну. И.В.Сталин особо подчеркнул, что из этого района фашисты могут начать обстрел столицы из крупнокалиберной артиллерии.»[1]
Командующий 16-й армией стал срочно готовить контрудар на Красную Поляну из района Черной Грязи. Для этого он использует два батальона пехоты с артполком, два пушечных полка резерва Ставки. В 4 часа ночи из штаба фронта позвонили и сообщили, что к утру в распоряжение 16-й армии прибудут танковая бригада Ф.Т.Ремизова, 282-й стрелковый полк, 528-й артиллерийский полк Л.И.Котухова и четыре дивизиона «катюш».
В 7 часов утра заговорила наша артиллерия. На врага, засевшего в Красной Поляне, обрушился мощный огонь орудий и «катюш» В атаку пошли танки бригады Ремизова и пехота. Бой длился почти целый день. С наступлением темноты наши танкисты ворвались в Красную Поляну, захватили пленных и трофеи. Противник отошел, но не надолго. Через некоторое время он опять занимает Красную Поляну.
Это была очередная контратака наших войск. Такие наступательные бои проводила 16-я армия и под Скирмановым, и под Солнечногорском, и вот здесь, под Красной Поляной. Кажется, что эти операции местного значения не давали весомых результатов. Все равно приходилось отступать, неся значительные потери.
Но наши командиры знали одно из главных правил военной науки, что лучшая оборона — это наступление и, как видим, применяли это правило на практике. Фашисты постоянно понимали, что 16-я армия в эти дни не только может обороняться, но и наступать, чувствовали это на собственной шкуре.
Пытался продвинуться ближе к Москве противник и на левом фланге армии, в районе Крюково. Вот как сообщает об этих боях газета «Известия».
«3 декабря. Вчера на Западном фронте Гвардейцы части имени Панфилова отбили все атаки врага, пытавшегося прорваться на К. (Крюково)
4 декабря. Вчера на Западном фронте. В полдень 2 декабря в село К. (Крюково) ворвались 27 немецких танков. Разгорелся жестокий бой на улицах села. К пяти часам вечера здесь было уничтожено 10 вражеских танков. Бой за очищение села продолжается и 3 декабря.
6 декабря. Вчера на Западном фронте. Части генерал-лейтенанта Рокоссовского вели наступательные бои и овладели рядом пунктов.
В пункте К. (Крюково) завязался кровопролитный уличный бой. Он не ослабевает и ночью. Каждый дом становится объектом горячей схватки.»
Там же сообщается и о боях на участке группы генерал-майора Ф.Т.Ремизова.
«Днем немцы овладели деревней П.(Поярково). А вечером бойцы группы тов. Ремизова перешли в контратаку, выбили противника из П.(Поярково) и отбросили его за реку.»
На следующий день опять же «Известия»: «Вчера мы сообщали о том, что группа командира Ремизова выбила неприятеля из деревни П.(Поярково). Утром враг, бросив в бой батальон пехоты и 10 танков, вновь после продолжительного боя овладел этой деревней. Но не надолго. Уже через час смелой контратакой наши бойцы снова выбили врага с большими для него потерями.»[2]
Теперь уже Поярково оставалось в наших руках до самого начала наступления войск Красной армии.
К 3-му декабря 1941 года линия фронта соприкосновения 16-й армии с противником проходила: Бакеево — Баренцево — река Горетовка — Камешка — Крюково — Красный Октябрь — Б.Ржавки
— Клушино — по берегу реки Клязьма до Поярково — Лунево — Шеляпино
— Носово — Катюшки.
В основном, до начала нашего наступления эта линия не изменялась.
Здесь бы хотелось привести еще один документ тех тревожных дней. Он не рождался в штабах частей и соединении. Этот документ не является сводкой или боевым донесением, но все-таки он доносит до нас атмосферу того неспокойного времени.
29 ноября 1941 г. Суббота. Первая ночь в землянке. Пожары имелись в Крюкове.
30 ноября. Воскресенье. Ночь и день происходит бой из орудий. Сильный ветер и снегопад. Пожары в дер. Баранцеве, Крюкове, Бакееве, Брехове.
1 декабря. Понедельник. Утром в 5 часов пожар в дер. Баренцево.
2 декабря. Вторник. С вечера произошел угар в землянке. С упорным трудом удалось извлечь трех угоревших. Теща, жена и сын Алексей ночевали дома, а днем — в землянкее.
3 декабря. Среда. 1-й день. Ночевка в дому германских солдат.
4 декабря. Четверг. 2-я ночь. Ночевка германских солдат.
5 декабря. Пятница. 3-я ночь и день, а наутро германские солдаты выбыли в Крюково. На ихнее место явились другие.
6 декабря. Суббота. 4-я ночевка германских солдат. Сильные бои происходят в Крюкове и пожары.
7 декабря. Воскресенье. 5-й день нахождения германских войск в доме.
8 декабря. Понедельник. 6-й день германских солдат. На утро обнаружено похищение фисгармонии под предлогом — это нужно офицеру временно. Утром 8-го в 5 часов тайным способом мой дом был оставлен германскими солдатами. Похищены предметы: топор, фисгармония, лампа «Матадор», салазки, мясорубка N5.
9 декабря. Вторник. Ночь спокойно прошла. Германские войска отступают назад с огромной скоростью.
10 декабря. Среда. Сильные бои имелись в направлении Жилино.
Пожаров не было. В доме тишина.
Вот такой необычный документ дошел до нас. Этот коротенький дневник вел и оставил для нас на перекидном календаре местный житель Бухаров Николай Иванович[3]. Проживал он в лесной даче между Каменкой и Баренцево, на речке Горетовке. Эти дачи сохранились и сейчас. Сам календарь, переданный нам сыном Николая Ивановича Николаем Николаевичем Бухаровым, находится в настоящее время в Солнечногорском музее и представляет собой пенный краеведческий источник. Там Николай Иванович ведет записи, начиная с 1926 года.
Из этого краткого дневника мы узнаем очень многое: и в каких тяжелых условиях людям пришлось переживать эти прифронтовые дни, и когда в эту местность пришли немцы, и здесь мы ощущаем напряженные бои в окрестных селениях, проскальзывают, хотя и незначительно, взаимоотношения между завоевателями и местным населением, здесь мельком отмечена и погода, и удовлетворение, что германские войска отступают «с огромной скоростью» и, наконец, 10 декабря для мирных жителей наступила тишина.
II
Мы уже показали линию обороны по состоянию на 3-е декабря 1941 года. Ну а теперь разместим все части и соединения 16-й армии по своим местам, по своим участкам обороны.
На самом правом фланге — группа генерал-майора Ф.Т.Ремизова от Катюшек до реки Клязьма, далее по ее правому берегу до Клушнно. От Клушино через современное Менделеево, севернее деревни Большие Ржавки перерезая Ленинградское шоссе на Савелки, занимала оборону 7-я гвардейская дивизия.
От 40-го километра до Красного Октября (современные 11-й и 12-й микрорайоны) находился участок обороны 354 стрелковой Дивизии.
В районе современных 10-го, 9-го и 8-го микрорайонов Держала оборону 8-я гвардейская стрелковая дивизия им. Панфилова.
В районе Малина, Кутузова, Рузина, Брехова оборонялись части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Доватора, 20-й и 44-й кавалерийских дивизий, а так же 1-й гвардейской танковой бригады генерала Катукова. Чуть позже в район Каменки прибывает 17-я стрелковая бригада.
В районе деревень Баранцево, Бакеево, совхоз «Общественник» держала оборону 18-я стрелковая дивизия.
Левее ее в районе Снегири, Дедовск Истринского района оборонялась 9 гвардейская стр. дивизия полковника Белобородова.
Разместив все части и соединения по своим местам, хотелось бы напомнить, что кроме основных дивизий, бригад 16-й армии, на нашем направлении было много частей, отдельных подразделений армейского и фронтового подчинения, Ставки Верховного Главнокомандования. Отдельные артиллерийские полки, отдельные гвардейские минометные дивизионы («катюши») придавались стрелковым соединениям и частям на незначительное время и постоянно перемещались как по фронту, так и в глубину обороны 16-й армии.
Весь этот сложный армейский механизм постоянно был на боевом взводе и был готов в любое время к перемещениям не только отдельных подразделений, но и в целом частей и соединений.
Ну, а теперь попробуем воспроизвести боевые действия соединений и частей 16-й армии в первые дни декабря 41 года. Начнем, как и положено в военных отчетных документах, с правого фланга армии.
Мы уже говорили об участии группы генерала Ремизова в контратаке на Красную Поляну, о боях 1 и 2 декабря в районе Поярково — Лунево. А вот дальше из оперативных сводок и боевых донесений мы узнаем:
3 декабря группа Ремизова — на прежних рубежах. 4 декабря группа Ремизова — без изменений. 5 декабря без изменений.
Как видим, на участке обороны группы резких изменений нет. Идут затяжные оборонительные бои.
Мы уже знаем, что 7-я гв. стрелковая дивизия к 30-му ноября 1941 года заняла свой последний подмосковный рубеж: Клушино — Б.Ржавки — Савелки. Штаб дивизии находится в Сходне, в районе стекольного завода.
Из сообщения штаба 7-й гв. сд от 29.11.41г.
«288 сп отходит в район Черной Грязи. 159 сп с боями выходит на рубеж Ленинградского шоссе, северо-западнее Ржавки. 30 сп с боями выходит к Ржавкам.
Ленинградское шоссе на участке Дурыкино — Черная Грязь находится под обстрелом артиллерии и минометов. Авиация противника группами 15-20 пикирующих бомбардировщиков на протяжении всего дня бомбили передний край обороны и Ленинградское шоссе на участке Дурыхино — Сходня. На протяжении всего дня наша авиация проявляла активность, действуя на участке дивизий.»[4]
Из воспоминаний комиссара 219-го гаубичного артиллерийского полка батальонного комиссара Пенькова Алексея Васильевича:
«30-го ноября, ранним утром я по просьбе командира полка Синотова выехал в район огневых позиций батарей.
К 13 часам немцы, сосредоточив превосходящие силы пехоты, танков и авиации, сломили сопротивление нашего соседа слева, овладели железнодорожной станцией и поселком Крюково и через деревню Матушкино вышли танковыми подразделениями на шоссе Москва — Ленинград, полу окружив наши стрелковые части, и огнем танковых орудий начали обстрел огневых позиций.
В воздухе повисли десятки немецких пикирующих бомбардировщиков.
Связь с командным пунктом полка нарушилась. Все командиры артиллерийских дивизионов, батарей, взводов и батарей управления, оказались отрезанными, находясь с командирами стрелковых полков и подразделений в деревне Чашниково, в церкви на колокольне.
… Тяжелый дивизион мы передвинули в район села Пнкино, что в 8 километрах восточнее села Б.Ржавки. Два дивизиона развернули для круговой обороны. Они расстреливали немецкие танки и пехоту прямой наводкой.
Мы с Чупруновым и связистами находились в 300 метрах от огневых позиций батарей на церковной колокольне села Б.Ржавки. Всю тяжелую панораму боя мы наблюдали и непрерывно принимали все зависящие от нас меры, чтобы выстоять.
С наступлением темноты фашисты угомонились и притихли. Мы пошли смотреть поле боя. Картина для войны привычная, но ужасная: половина состава орудийных расчетов погибла, вышли из строя многие командиры огневых взводов и орудий. Разбито 9 орудий, 7 тракторов-тягачей. Догорали последние на этой западной окраине деревни Деревянные домики и амбары.
…Ночью из кольца полу окружения вышли командиры стрелковых полков нашей дивизии. Вместе с ними вышел командир нашего полка Синотов, командиры дивизионов, батарей. Они всю ночь 1 декабря петляли по лесным тропам и сугробам окрестных сел и деревень, пока, наконец, не вырвались к своим.
1 декабря в районе села Б.Ржавки противник лишь изредка вел минометный огонь. В этот день стабилизировалось, успокоилось. Шло накопление сил и средств для организации следующего боя.»[5]
Несколько пояснений для гражданских лиц, не посвященных в тонкости артиллерийской тактики и огневой подготовки.
Любое артиллерийское подразделение (взвод, батарея, дивизион) имеет в боевой обстановке две неразрывные между собой на местности (да и на карте тоже) точки: НП (наблюдательный пункт) и ОП (огневая позиция). Эти точки прочно связаны между собой связью проволочной (телефонной) или радиосвязью. Огонь ведет командир. Он находится, как правило, впереди огневых позиций на месте, откуда хорошо видны: сам противных, его огневые точки, оборонительные сооружения, т.е. цели, по которым командир со своими средствами обеспечения готовит данные и передает их на огневую позицию. На ОП старший офицер батареи (дивизиона) с помощью угломера наводит орудие по направлению, а с помощью прицела дает определенный наклон стволу орудия. От этого наклона и зависит дальность полета снаряда (мины). И угломер и прицел объединены в один прибор, который и называется прицелом и которым снабжено каждое орудие (миномет).
Стрельба по цели начинается, как правило, с пристрелки, т.е. с помощью реальных разрывов на местности огонь орудия подводится к таким данным, в результате которых разрывы снарядов происходят в самой цели или в непосредственной близости от нее. Если вражеский пулемете результате прямого попадания снаряда полностью разрушен, расчет погиб, то мы говорим, что цель уничтожена. А если этот же пулемет в результате арт. огня перестал стрелять на какое-то время (пулеметчик меняет огневую позицию или ранен и не может вести огонь), то в данном случае говорят, что цель подавлена. Помните бой батальона Гладкова? В этой обстановке нужно было как можно быстрее подавить пулемет на колокольне церкви, что и было сделано нашими самолетами.
Артиллерийский командир, как правило, находится вместе с пехотными и ведет огонь в интересах обороняющихся (наступающих) стрелковых частей и подразделений и по целям, указанным ими.
Что же случилось с артиллерийскими подразделениями 219-го артполка 7-й гвардейской стрелковой дивизии? Их огневые позиции находились возле деревни Ржавки, а сам командир полка, командиры дивизионов и батарей находились в районе Чашниково и управляли огнем своих батарей из мест расположения пехотных подразделений.
Когда фашисты окружили 7-ю гвардейскую, они отрезали всех командиров-артиллеристов от своих огневых позиций; все батареи и дивизионы как бы ослепли и уже не могли вести огня, а командиры не могли управлять своими подразделениями. Но артиллеристы без работы не остались, потому что на огневые позиции ринулись немецкие танки и для борьбы с ними батареи всех калибров вышли на прямую наводку. Этот трагический бой артиллеристов дивизии и описывает нам комиссар Пеньков.
Изучая боевые действия 7-й гв. стрелковой дивизии на 41-м километре Ленинградского шоссе, мы встретились с очень необычными солдатами — это политбойцы. Трудно даже сказать, входили ли они в состав отдельного подразделения или были рассредоточены по батальонам и ротам.
Политические бойцы! Типичное партийное название. Я не вполне владею этим вопросом. Да и в нашей военной литературе мало что написано об этой категории военнослужащих. Известно, что это были специально подобранные люди, все конечно — члены партии. Подбирались они райкомами и горкомами партии. Никаких специальных званий им не присваивалось, все они были рядовые, но на левом рукаве шинели и гимнастерки они носили красные звездочки.
Все политбойцы. вошедшие в состав 7-й гвардейской стрелковой дивизии были из Ленинграда. Сколько их было всего, нам не ведомо.
Имели ли они какие-либо привилегии?
Пожалуй, да — первыми идти в атаку, на верную смерть!
Для этого они и подбирались.
Официальных документов о призыве политбойцов, о их назначении и задачах их в войсках мне найти не удалось. Да и имеются ли они вообще? В общем, вопрос о политбойцах остается, пока, открытым.
О действиях одной из групп политбойцов 7-й гв. стр. дивизии под Черной Грязью описывает политбоец, впоследствии гвардии майор Виноградов Михаил Васильевич.
«… Группа политбойцов из батареи начальника артиллерии дивизии в составе Парамонова, Щелкниа К.И., Свиченского Ф.С., Морозова и еще одного бойца была послана командованием дивизии в разведку для определения расположения своих подразделений и немецких частей в районе, вблизи ст. Крюково.
Подъехав к деревне Черная Грязь и отпустив машину своего подразделения, они вошли в деревню. В этот момент 10 фашистских самолетов пробомбили деревню.
Вслед за этим на гору, на окраину этой деревни, выползло шесть немецких танков, за которыми следовала пехота, стреляющая трассирующими пулями.
Политбойцам-разведчикам пришлось занять оборону. Они рассредоточились. Двое из них — Парамонов и еще один — подошли к оставленному кем-то орудию и сделали два выстрела из него. Остальные трое расположились в свежих воронках и открыли автоматный огонь (идя в разведку, каждый взял по 4 автоматных диска и 5 ручных гранат).
Неожиданно для всей группы из леска раздались орудийные выстрелы, и они увидели, как были подбиты три немецких танка. Немецкое подразделение, наступавшее на Черную Грязь, встретив сопротивление и понеся потери, повернуло обратно. В нашу сторону задним ходом, стреляя в сторону немцев, двигался Т-34. Танк был в засаде, возле Ленинградского шоссе.»[6]
Что же это был за танк? Кто его экипаж? В газете «Правда» за 5 декабря 1941 года помещена статья депутата Верховного Совета СССР, писателя В.Ставского «Героический экипаж», где описывается бой экипажа этого танка под командованием Владимира Седлецкого.
Там же помещен и портрет отважного танкиста. И хотя политбонцы 7-й гвардейской указывают на статью «Правды» и были уверены, что помощь им оказал именно Седлецкий, на сто процентов брать это за истину трудно. По времени подходит, а вот где бил фашистские танки Владимир Седлецкнй, трудно сказать, хотя недалеко от деревни, шоссе, опушка леса — все это есть в статье В.Ставского. Но для нас не так уж важно, где это было. Важно одно, что очередная атака фашистов на Ленинградском шоссе была отбита и в это героическое дело внесла свой вклад небольшая группа политбойцов 7 гвардейской стрелковой дивизии.
Один из политбойцов, участвовавший в этой операции Щелкин К.И. вскоре после этого, в первых числах января 1942 года был отозван Академией Наук и являлся впоследствии ближайшим сотрудником академика Курчатова. Он стал ведущим специалистом в области взрыва, трижды Героем Социалистического труда, четырежды лауреатом Ленинской и Государственной премий. Вот такие таланты были в числе рядовых политбойцов. А ведь и погибнуть мог![7]
И еще один момент. Немцы-то были остановлены сразу же после Матушкино, по линии Крюковского шоссе, ныне Панфиловского проспекта. А тут, пожалуйста, атака на западную окраину Черной Грязи. Более того, мне один из ветеранов (не записал его фамилию), страстно доказывал, что он сам лично участвовал в разгроме немецкой группы где-то возле Химкинского моста через канал им.Москвы. Журналист В.Б.Муравьев в своей небольшой книжечке «Могила неизвестного солдата», ссылаясь на статью корреспондента газеты «Ленинское знамя» В.Моисеева — «Бой на Химкинском мосту. Одна из ненаписанных страниц обороны Москвы»[8] подробно описывает бой с немецкой группой на мосту через канал. Можно согласиться с авторами книги и статьи, что была у моста фашистская группа, но что это было 16 октября?… Простите, уважаемые журналисты, в этот день фашисты начали свои боевые действия только под Волоколамском. И им потребовалось еще полтора месяца, чтобы добраться до Крюково, до 40-го километра Ленинградского шоссе. А здесь, вдруг, бой на Химкинском мосту!… Неужели 16-я армия пропустила какую-то фашистскую мотогруппу в глубину более чем в сто километров! Да и документов-то у нас никаких нет! Только разговоры, предположения. Действительно, в конце ноября — начале декабря, может быть, какая-либо фашистская отчаянная группа и ринулась по замерзшим лесным дорогам вперед к Москве. Все это реально, все это возможно. К сожалению, и авторы указанных публикаций не опираются на первичные документы истории.
Ну а если фашисты прорвались к Химкам, то бой на окраине Черной грязи вполне реальный факт той неспокойной, постоянно меняющейся обстановки.
Но все-таки фашисты были остановлены на 41-м километре. Были отдельные незначительные передвижения немцев вперед, отходы наших войск, но в конечном итоге рубеж обороны восстанавливался в районе 41-го километрового столба, который в качестве музейного экспоната находится в музее Вооруженных Сил. И до прихода на этот рубеж 354-й стрелковой дивизии стойко и мужественно держал, здесь оборону 7-я гвардейская стрелковая дивизия.
III
В эти первые декабрьские, тревожные дни 41-го года, напрягая последние силы, страна бросала под Москву все новые и новые части и подразделения. Шли дивизии с Дальнего Востока и Урала, Средней Азии и Кавказа, готовила новую дивизию и Пенза.
Идя в свою последнюю атаку, не знал Александр Гладков, что его земляки, сформировав в Кузнецке 354-ю стрелковую дивизию, уже 2-го декабря в десяти километрах южнее его батальона, на 41-м километре Ленинградского шоссе займут новую оборонительную позицию. И она будет последней перед Москвой. Дальше фашисты не пройдут.
Формирование 354-й стрелковой дивизии началось еще 15 августа 1941 года в городе Кузнецке Пензенской области. Дивизия создавалась по штатам военного времени. В ее состав входили три стрелковых полка (1199, 1201, 1203) и 921-й артиллерийский полк, а также другие отдельные части и подразделения. Командиром 354-й дивизии назначается полковник Дмитрий Федорович Алексеев,[9] комиссаром В.И.Белобородов[10], начальником штаба Д.А.Лелехов.
На 15 ноября 1941 года численность дивизии составила 9207 человек, из них старшего и среднего комсостава — 368 человек и младших командиров — 1589 человек.
К сожалению, почти 50 процентов рядового состава дивизии в военном отношении были мало или совсем не обучены. Личный состав плохо знал устройство ручной гранаты и никто ни разу не бросал ее. Поэтому во все дни и месяцы формирования дивизия проводила боевую учебу, готовила бойцов к предстоящим сражениям.
Не полностью дивизия была укомплектована вооружением и техникой. Всего в дивизии было 19 пулеметов, 30 пушек и гаубиц, 12 минометов всех калибров, 16 километров кабельной связи. Не хватало раций, телефонных аппаратов. Бойцы дивизии, в основном, были вооружены винтовками, гранатами и бутылками с горючей смесью. И все же это была внушительная и грозная сила на пути фашистских захватчиков.
С 30 ноября по 2 декабря дивизия 15-ю эшелонами под непрерывным воздействием вражеской авиации прибывает на Октябрьскую магистраль и разгружается на станциях Сходня, Химки и платформе Планерная. Так на станцию Сходня только 30 ноября противник совершил около десяти авиационных налетов. Здесь дивизия понесла свои первые потери. От фашистской авиации погибло 17 человек, среди них начальник штаба 1201 стрелкового полка майор И.П.Ромашев и рядовой 921-го артиллерийского полка В.И.Любин, проживавший в селе Нарышкино Бековского района Пензенской области. Фамилии остальных пока неизвестны.
Недалеко от станции Сходня, возле железнодорожного полотна, напротив старого кладбища стоит скромный обелиск с красной звездочкой наверху. Здесь, пожалуй, и покоится прах майора И.П.Ромашева.
Я говорю пока так неуверенно, потому что некоторые детали захоронения майора Ромашева необходимо уточнить. А прах всех остальных бойцов покоится в братской могиле в сквере на улице Пушкина, недалеко от акционерного общества «Сходнямебель».
Из журнала боевых действий 354-й стрелковой дивизии: «С 29 ноября по 1-е декабря 1941 года дивизия под сильным воздействием авиации противника высадилась на станции Сходня и Химки Октябрьской железной дороги, поступила в распоряжение командующего 16-й армией и была сосредоточена в районе Лигачев о — Саврасове -Крюково.
В период высадки на станции Сходня ружейно-пулеметным огнем и огнем зеннтно-артиллерийского дивизиона дивизии было сбито два самолета противника. Наши потери от бомбежки: убито — 17, ранено — 19 человек; разбито 4 станковых пулемета, одна грузовая машина и убито 6 лошадей.»[11]
Итак, дивизия рассредоточивается по ближайшим от Сходни деревням в готовности немедленно вступить в бой. Ждать ей долго не пришлось. Уже с утра 2 декабря части дивизии выступили из занимаемых районов для выполнения боевой задачи: к 12.00 2 декабря занять и прочно удерживать рубеж: Клушино — высота 217.1 -Матушкино. Попытка занять деревню Матушкино сходу не увенчалась успехом.
Это был первый бой дивизии, ее боевое крещение.
Из воспоминаний командира 1203-го стрелкового полка 354-й стрелковой дивизии майора Хайруллина Баяна Фаткуловича:
«Командир дивизии полковник Алексеев Д.Ф. в присутствии представителя штаба 16-й армии, ознакомив меня с обстановкой на фронте, поставил полку следующую задачу:
- Противник занимает оборону на рубеже (по карте назвал несколько населенных пунктов, которые я уже за исключением дер.Матушкнно не помню) и приспособил их к прочной обороне.
- 1203 стр. полку выйти на западную опушку леса, что восточнее деревни Матушкино, и закрепиться до подхода остальных частей дивизии.
- Справа и слева наших частей нет, поэтому занять круговую оборону, обратив особое внимание на Ленинградское шоссе.
Выполняя приказ командира дивизии принял следующее решение:
- Ознакомив командиров подразделений с обстановкой и полученной от командира дивизии задачей, выслал разведку в указанном направлении.
- Не дожидаясь донесения от разведки, построил полк в колонну, указав маршрут и порядок движения.
Сам с головной походной заставой в составе одной усиленной стрелковой роты двинулся в направлении деревин Матушкино. Выйдя на западную опушку леса, встретил командира разведвзвода лейтенанта Курносова, который доложил, что взвод остановлен огнем противника с направления деревни.
Личным наблюдением установил, что примерно в 400-500 метрах восточнее деревни Матушкино у противника боевое охранение силою не более одного усиленного взвода.
Головная походная застава, сходу развернувшись, перешла в наступление, но заранее подготовленный огонь минометов и артиллерии из глубины обороны противника не дал возможности роте продвигаться дальше. Рота залегла. Конечно, она могла и дальше продвинуться, но ведь личный состав роты впервые участвовал в бою. Неуверенность и боязнь проявились в действиях роты»[12]
И в дополнение рассказ об этом бое начальника политотдела дивизии Эпштейна:
«2 декабря командование дивизии приказало 1230 сп занять район обороны на опушке леса, около села Матушкино, где враг, сильно укрепившись, вел ураганный огонь из минометов, автоматов и пулеметов. Бойцы, впервые попавшие в бой, растерялись, залегли у опушки леса.
… Нужна была сильная воля и храбрость командиров, чтобы поднять и повести людей вперед.
… Командир полка тов. Хайруллин вместе с военкомом тов. Миташвили первыми пошли на врага и быстро заняли свои новые рубежи. Приказ командования был выполнен.»[13]
О том, что ему лично пришлось в этом бою подымать людей в атаку, Баян Фаткуловнч скромно умалчивает.
В первом бою рота потеряла почти 25 процентов своего личного состава.
Майор Хайруллин понял, что сходу здесь ничего не сделаешь, и полк перед Матушкино занял оборону.
Основные противотанковые средства командир полка сосредоточил на правом фланге, возле Ленинградского шоссе.
Фланги полка оказались открытыми. Соседей пока не было. Участок обороны — широкий. Полк вытянулся в одну линию с небольшим резервом в руках командира.
В первых числах декабря снежный покров был еще небольшой. Наступили сильные морозы. Грунт был промерзший. Не было саперных лопат. Попробуй с малой лопаткой заройся в землю!
Противник, по видимому, почувствовал, что прибыли свежие силы, все время держал полк Хайруллнна в напряжении, обстреливая участок обороны из артиллерии и минометов. В ночное время немцы беспрерывно освещали местность и постоянно вели бесприцельный огонь трассирующими пулями.
Со 2-го по 7-е декабря продолжались активные боевые действия. Части дивизии продвижения не имели, но главная задача была выполнена: фашисты тоже не продвинулись ни на шаг. Обе стороны несли большие потери.
За период с 1 по 5 декабря в дивизии было убито 150 человек, ранено — 228, обморожено — 240 человек. Кроме того, без вести пропали 52 младших командира и 291 солдат.
Мы уже говорили о графе «без вести пропавших». Вот она конкретно заполнена в донесении 354-Й дивизии. Так куда же девались за 5 дней 343 человека?
Ясно, что все они оказались в плену. А попробуй донеси, попробуй укажи!
Потери дивизия несла не только от огня, но и от наступивших под Москвой сильных морозов.
В начале декабря личный состав дивизии был одет в сапоги и ботинки. Ежедневно появлялись обмороженные. В тылах полков задержано было у костров до 200 человек, ушедших из подразделений без разрешения. Всего с 1 по 16 декабря от морозов дивизия потеряла 275 человек. А ведь нельзя сказать, что дивизия не готовилась к действиям в условиях зимы. И конкретную помощь в этом вопросе дивизии оказали земляки-пензенцы.
Совместное постановление Кузнецкого горкома ВКП (б) и Исполкома Горсовета депутатов трудящихся от 5 ноября 1941 года обязывало дирекцию овчинно-шубного комбината пошить для дивизии 10 тысяч пар рукавиц и 10 тысяч шапок-ушанок. Такие задания получили обувная и швейная фабрики. Это же постановление обязывало председателя горсовета Семенова передать дивизии один из лучших духовых оркестров города.
Это было в начале ноября, но в конце ноября теплых вещей дивизия еще не получала. И только 7 декабря личный состав получил валенки.
А бои продолжались. Противник неоднократно пытался прорвать нашу оборону, но хорошо организованный огонь подразделений и частей дивизии заставлял противника всегда залегать и отходить на прежние рубежи.
В ходе оборонительных боев личный состав постепенно освоился с обстановкой, приобретал боевой опыт. Командиры получили некоторые боевые навыки по управлению боем. Дисциплина в частях была высокой, моральный дух бойцов и командиров был крепкий. Дивизия готовилась к наступательным боям.
Хотелось бы остановится на одном из моментов боевой деятельности наших войск под Москвой, да и не только под Москвой, но и вообще, во всей этой разрушительной войне, при отступлении.
Майор Хайруллин пишет:
«С горечью и болью на сердце вспоминаю один эпизод того времени, о котором не могу и нельзя умолчать.
… В 1941 году был издан приказ, подписанный генералом армии Жуковым, что населенные пункты, занимаемые противником, сжигать. Для этого передовым частям были отпущены зажигательные снаряды.
Мы, выполняя приказ командования, были вынуждены обстрелять эту деревню (Матушкино) зажигательными снарядами и подожгли несколько домов.»[14]
В Зеленоградском музее имеется макет деревни Матушкино 1941 года, причем все сожженные дома обозначены только фундаментами. На одной из окраин деревни -сплошные фундаменты. Видно, туда и легли зажигательные снаряды артиллерии. Это не единичный случай.
В одном из боевых донесений командование 7 гвардейской стрелковой дивизии докладывает:
«Сожгли населенные пункты: Бухарово, Клушино, совхоз «Майдарово», Лозенки, Берсеневка, Шишовка, Радумля, Тонково, Липуниха — полностью.»[15] А может быть их сожгли немцы? Так зачем немцам сжигать деревни перед тем, как войти в них? Не логично.
В разговоре с местными жителями деревни Баранцево интересуюсь, когда же немцы сожгли деревню. И узнаю: оказывается, что немцев в Баранцеве вообще не было. Она находилась в нейтральной полосе и была сожжена нашими войсками при отступлении. А жительница деревни Брехово Нина Петровна Букашина сообщает, что наши облили какой-то жидкостью все дома деревни и наверное, ждали приказа. Слава Богу, такой приказ так и не поступил.
И здесь ничего удивительного нет. Еще 3 июля 1941 года в своем выступлении перед народом, перед страной И.В.Сталин призывал и приказывал ничто не оставлять врагу — все взрывать, сжигать, угонять, уничтожать.
Это была официальная политика партии, высшего руководства страны. В разрезе этой позиции и выпускались приказы о выжженных зонах не только Жуковым, но и другими командующими. И никто не думал о простом человеке. Общая тенденция, пожалуй, правильна: создавать противнику как можно больше неудобств, заставить его всегда находиться в поле, на морозе, в глубоких снегах, на пронизывающем ветре, а не пользоваться теплом русских изб. А оставшиеся без крова дети, старики, женщины?! Из двух зол выбирают меньшее. В данном случае меньшим было: пусть фашисты временно и попользуются деревенским теплом, но главное — сохранить жилье для своих людей.
Правда, при отступлении фашисты тоже придерживались тактики выжженной земли. И мне зимой 42 года приходилось ходить в школу через деревни, обозначенные только печными трубами. | Кто их сжег?..
Война! Вот главная причина всех наших бед, нашей трагедии. А ее развязали фашисты. Им и пришлось отвечать на Нюрнбернском процессе. Моральная ответственность лежит на немцах и по сей день.
Поэтому можно простить погрешность солнечногорской советской власти, от имени которой и составлялись акты на сожженные деревни. Конечно, все свалили на немцев. А вот подлинные источники не такой уж и давней истории говорят о том, что и наши войска не стояли в стороне от этих противогуманных действий.