Июнь был прекрасен. И в этот день над Москвой висели редкие облака. Накануне вечером сержант Василий Аксенов вместе с другими счастливчиками прибыл в столицу последней электричкой. Ночь провели в ожидании на Васильевском спуске. А когда окончательно рассвело, стали строиться, поправлять друг на друге новенькую форму. Большинство солдат и офицеров с интересом разглядывали собор Василия Блаженного, древние стены Кремля, Исторический музей. Ведь многие из них впервые попали в столицу СССР. Тогда они еще не до конца понимали, в какой исторической миссии им предстоит участвовать — параде Победы.
Но волновались все: скоро они увидят великого Сталина, прославленных полководцев и сами пройдут по Красной площади — самой главной площади страны…
Над войсками всех фронтов, сводные колонны которых выстроились для торжественного марша на брусчатке у Исторического музея, перекатывался чуть слышный рокот. И вот маршал Жуков на белом рысаке выехал из Спасских ворот. И сразу грянул сводный оркестр фронтов возвышенную русскую мелодию, которая исполнялась при всех царях во время особых церемоний: «Славься!»
И под нее двести солдат вплотную подошли к мавзолею и бросили к его подножью двести знамен немецких армий, дивизий, полков. А потом пошли танки, тягачи. И чеканя шаг, четко промаршировали стройные — по 20 человек в ряд — «коробки» победителей. И в одной из них шел сержант В.Аксенов — наш земляк.
Первый день войны
То июньское утро тоже было прекрасно. Он учился в ремесленном училище 301-го завода. Его будущая специальность — электрик по монтажу самолетов. Ну а кто же из нас в 17 лет не увлекался лыжами, волейболом или футболом? Поэтому-то и приехал Вася в составе сборной команды Химок по футболу в Клин сыграть очередной матч на первенство Москвы. А когда глянули утром на стадион — там уже устанавливались зенитные орудия. И рвануло слух это короткое, как выстрел, слово — «война».
Команда перед первым боем: сбросить шинели!
Фашисты уже стояли под Москвой, а Василия военкомат не призывал: молод еще, подожди. И только в августе 42-го его направили в Тульское пулеметное училище. Программа была рассчитана на полгода. Но уже через три месяца в связи с обострившейся обстановкой на Донском направлении 1200 парней ехали в теплушках на фронт.
Среди них был и Вася Аксенов. Он попал в 1-ю автоматную роту 38-й гвардейской дивизии. Это сегодня в одной из песен поется: «Последний бой — он трудный самый…».
— А первый? — спрашиваю я своего героя.
— Такая сложилась обстановка, что наша пехота никак не могла взять высоту, на которой засели немцы. Это тормозило наступление. Перед нашим взводом в 25 человек командир поставил задачу: вы возьмете ее хитростью. Автоматы спрятать, шинели и все лишнее — сбросить с себя. И — только бегом вперед! Не останавливаться!
Ну, мы так все и сделали. Даже мелькнула мысль, что мы словно в какой-то детской игре участвуем. Бежим налегке, петляем через каждые 5-6 шагов, а немцы не стреляют, решили, что такую малую группу можно подпустить поближе, а потом уже и прикончить.
Но не ожидали, видно, фрицы от нас такой прыти. В два счета оказались мы в небольшой ложбинке перед высотой. И немцы не могут нас достать — выпали мы из сектора обстрела. Сначала залегли прямо в снег (это в декабре было), а потом так же, короткими перебежками, стали приближаться к засевшим в окопах и траншеях немцам. А чем автомат хорош — стреляешь без остановки, пули постоянно свистят над головами фрицев, и желания высунуться даже в каске ни у кого нет. В общем, этот первый бой лично для меня оказался удачным. Заняли мы высоту. Причем у нас потери были незначительные: всего четверо раненых.
— Но не всегда ведь так вам везло?
— В это же время под Сталинградом армия Паулюса попала в гигантский котел. Наши войска начали громить немцев 19 ноября. Сначала артиллерия пошла в дело. Немного позже на выручку Паулюсу стала с боями двигаться армия известного немецкого полководца Манштейна. И мы участвовали в ее задержании. До сих пор помню эти страшные цифры потерь, которые после моего второго боя я узнал: от роты из 100 человек в живых осталось только 11… Это случилось 16 декабря 1942 г. А через неделю я был ранен и отправлен в госпиталь. Рентген показал, что пуля сидит глубоко. В общем, хирург порекомендовал не извлекать ее. Зарастет, говорит, и забудешь про нее. А уж если невтерпеж станет, позже вытащим. И пошутил вроде: после Победы. Но я не стал этим заниматься, и тот немецкий свинцовый гостинец во мне сидит вот уже более 60 лет!
Царица полей переходит к богу войны
После госпиталя у Василия вдруг стала болеть нога: пройдет метров 150-200 — и останавливается от боли. Утихнет — тогда снова можно идти. Военврач осмотрел: повреждений нет, значит, с нервами связано. Приговор был краткий: ничего, разойдется.
И в самом деле — скоро стал нормально ходить, не прихрамывая. А из госпиталя их, 17 человек, направили в запасной полк. Пока добрались туда, полк уже отбыл на фронт. Комендант предложил: а не хотите ли вы, парни, служить в артиллерии? Там как раз шло формирование 10-й минометной бригады. Что ж, решили послушаться совета — лишь бы быстрее отправиться в действующую армию. Но поскольку профиль все-таки был другой, немного пришлось подучиться.
Дивизия был в Резерве Главного Командования. А это значит, что ее в любую минуту могли перебросить на тот участок фронта, где возникла серьезная для наших войск опасность.
Вот так в составе 3-го Украинского фронта Василий Аксенов прошел и освобождал Украину, Молдавию, Румынию и остановился на границе с Болгарией.
Такого зрелища фронтовики не видели уже четыре года
Болгария не находилась в состоянии войны с СССР. Наши разведчики несколько раз пересекали границу и разговаривали с болгарскими пограничниками. Те в один голос заверяли советских воинов: болгары с Россией воевать никогда не будут! Ни за что!
Так и произошло. А когда наши части начали на машинах и с техникой спускаться с гор (это было уже вечером), то всех поразил вид первого увиденного болгарского города. Он был весь в огнях! Светились окна, фонари на улицах, мигали-подмигивали освободителям разноцветными огнями светофоры,
И этот такой близкий и такой далекий вид мирного города вызвал у наших солдат необычайный душеный подъем: ведь все эти военные годы они привыкли, что в городах властвует светомаскировка. А здесь — на тебе!
А потом был такой братский прием местным населением, что те дни до сих пор хранятся в памяти фронтовиков, доживших до Победы и здравствующих и поныне.
Но не все то, что сверху, от бога…
После Болгарии Василий Аксенов принимал участие в освобождении Венгрии, Югославии, Австрии. Когда взяли красавицу Вену, произошел казус. На окраине города состоялась неожиданная встреча с передовыми частями американских войск. Те подъехали на открытых джипах. Наши ребята тоже не пешком подошли. С интересом разглядывали форму друг друга, похлопывали по плечам, фотографировались, обменивались сувенирами на память. А улыбки просто не сходили с лиц.
И вдруг в воздухе появились самолеты с красными звездами на крыльях. Не успели мы что-либо сообразить, как бомбардировщики сделали боевой заход и сбросили десяток бомб. Хорошо, что промахнулись.
«А что? — оправдывался потом один из советских летчиков. — Видим внизу скопление людей и техники. Очень похоже, что немцы пытаются из окружения вырваться, чтобы сдаться в плен не русским, а американцам. Вот и решили долбануть их сверху! Хорошо еще, что кто-то из командиров успел дать сигнал с земли ракетами, а то мы собрались еще раз зайти на более прицельное бомбометание…»
На мой вопрос, что самое страшное на войне, Василий Александрович ответил:
— Бомбежка! Ведь мы не видим, не ведаем, куда лягут бомбы. И это ожидание — просто жуть какая-то! Мы как-то преодолевали Днестр по понтонному мосту. Так в один день перенесли 6 бомбежек! А потом — 10 мая 1944 года — готовились к наступлению. Но, видно, у немцев разведка тоже не дремала. Ровно за час до нашей атаки неожиданно заговорила вражеская артиллерия. Хорошо, что у нас было где спрятаться: окопы, траншеи, блиндажи. Мы ведь готовились тщательно и первым делом на новых позициях закапывались в землю. В этот раз немец нас чуть не выбил с плацдарма — они же потом пошли в контрнаступление. Но мы были готовы: выиграли это сражение местного значения. Я тогда получил орден Славы 3-й степени…
А на парад Победы я попал прямо из Австрии. Наша батарея была лучшей в дивизии. Был приказ: послать одного человека. Выбор пал на меня. В то время я был командиром отделения разведки.
— А после парада в Москве — сразу дембель, или остались служить еще?
— Я вернулся в свою дивизию — она к этому времени перебазировалась в Болгарию, в город Пловдив. А затем продолжил службу в Грузии. Демобилизовался в 1947 году.
На «гражданке»
Он вернулся в Сходню — в родной дом. А тогда ведь по всей стране действовали продовольственные карточки: с питанием было туговато. Один знакомый подсказал: «Вася, не пойти ли тебе в депо, а? Там норма по карточкам повыше, да еще 10 кг муки в месяц выдают дополнительно. А отправляешься в поездку — получаешь еще 100 г колбасы, да 300 г хлеба».
Так и стал Василий накручивать километры до Калинина и обратно. Сначала кочегаром, затем — помощником машиниста, машинистом. Позже переучился и управлял электропоездами.
И проработал Василий Александрович в депо 32 с половиной года. За это время сумели они с женой вырастить двух отличных сыновей. Затем появились внуки.
Может, это и есть человеческое счастье: уцелеть и победить в страшной войне, найти по душе работу, встретить любимую женщину и продлить память о себе в потомках?