Родился 6 февраля 1914 года в селе Большие Мошковцы Андрушевского района Житомирской области. Участник Великой Отечественной войны. В ноябре-декабре 1941 года участвовал в боях в районе Крюково. С 1946 по 1976 г. работал учителем, а затем директором Крюковской средней школы. Капитан в отставке. Проживает в городе Зеленограде. Воспоминания написаны в 1984 г.
I
По окончании Житомирского педагогического института в 1936 году работал историком в Червинской средней школе Андрушевского района Житомирской области.
13 ноября 1939 года призван в ряды РККА. 30 ноября мне было присвоено воинское звание помполита (помощник политрука), а в первых числах декабря комсомольская организация 289 отдельного саперного батальона 30 стрелкового корпуса избрала меня ответственным секретарем бюро ВЛКСМ.
В марте 1941 года наша часть была направлена на строительство укрепрайона на восточно-прусскую границу в Литву.
22 июня 1941 года началась война. Для отражения противника были брошены все имеющиеся силы нашего батальона. Кто как мог наносили удары врагу, пускали в ход гранаты, были рукопашные схватки. Наступление фашистов на нашем участке мы остановили, но сами остались без боеприпасов.
В 11 часов дня командир батальона старший лейтенант Козак дает мне приказание: спасать детей и жен командиров. Я воспринял это как боевое задание. Примерно в 2 — 3-х километрах от переднего края находилась машина с людьми.
Очень трудно передать эту трагедию. Я сел рядом с шофером Артемьевым в кабину и двинулись на большой тракт. Нас обгоняли танки, броневики с крестами. Немцы нас не останавливали. Ехали мы со скоростью 40-50 километров в час. В воздухе самолеты — как воронье. Не доезжая до города Марианполя, мы с большой радостью встретили наших артиллеристов и зенитчиков и много людей на улицах и площадях этого города. Они слушали выступление по радио Наркома иностранных дел В.М.Молотова. Вот тут-то до меня дошло, что это не провокация, не нарушение границы, а на самом деле — война.
Регулировщик движения указал мне дорогу, по которой мы должны ехать. Считали, что нас примет Вильнюс и там погрузит в эшелоны людей, а мы с Артемьевым вернемся обратно. Вильнюс нас не принял. Направили на станцию Вилейки. Там нас тоже не приняли, так как станция и эшелоны горели. Мы продолжали движение. Приехали на станцию Лида — и тут нас не приняли. Хочу оговориться, что таких машин, как наша, была целая вереница. С большими приключениями добрались до города Минска.
Минск горел и был уже сильно разрушен. Мы немного отдохнули и направились в Смоленск. На дороге Минск-Москва нас неоднократно бомбили. Жара была невыносимая.
Только 23 июня мы прибыли в Смоленск. Я посадил своих подопечных в эшелон. Тепло распрощался с детьми и их матерями, и отправились они в сторону Москвы. В эти дни в Смоленске было еще сравнительно спокойно и не чувствовалось, что идет война.
II
Я явился на сборный пункт, доложил, кто я и почему оказался в Смоленске. Меня и шофера с машиной направили в расположение 106-го отдельного саперного батальона 64-й стрелковой дивизии. Я попал в 3-ю роту. Командир роты -лейтенант Крестов П.Н., политрук -Нарцов В.Т.
28 июня война добралась и до Смоленска: был совершен налет фашистской авиации. Немцы бросали больше всего зажигательные бомбы. Налет не прекращался до утра.
Третьего июля немцы находились в 60-ти км от Смоленска. И в этот же день нашу роту направили в район Красного Бора — это 12-15 км от города, где мы заняли оборону.
… Числа 12-13 июля командир батальона капитан Самсонов П.И., наш командир роты и я были в штабе дивизии и ждали, когда нас вызовет начальник гарнизона полковник Малышев.
Пригласили нас троих. Полковник Малышев был очень озабочен, с осунувшимся лицом, наголо побритый, начал с меня: «Вы сапер? Кадровый? Подрывное дело знаете?» Я ответил на все его вопросы утвердительно.
Малышев дал указание Самсонову по вопросу взрывчатки и предупредил, что товарищ Громов в курсе дела и препятствий никаких не будет. Он даже даст нам машину. Я с этих слов Малышева ничего не понял. Вышли мы на улицу, страшно палило солнце.
Петр Игнатьевич Самсонов пояснил, что нашей роте дан приказ: взорвать железнодорожный мост через Днепр. Предупредил командира роты, чтобы все было готово для взрыва.
Взрывчатку мы получили на авиазаводе N 35, где директором был прославленный летчик Герой Советского союза Михаил Громов.
14 и 15 июля я лично копал в откосе реки окоп на расстоянии 150 метров от моста. В это время искали инженера, который строил мост.
Нашли его в деревне, возле Кардымова. Привезли обросшего, неопрятного, весь в пыли. Он показал нам колодцы в основе моста. Наши саперы тут же их вскрыли. Старшина роты Зельничеико угостил инженера тушенкой и даже предложил выпить. От спирта инженер отказался, а вот тушенку поел с аппетитом, поблагодарил, и мы отвезли его на машине в Кардымово.
К вечеру начали поступать машины со взрывчаткой. На следующий день, утром я подключил машинку для подрыва и на всякий случай бикфордов шнур. Лейтенант Крестов доложил Самсонову о готовности. Ждем команду!
Командир батальона доложил Малышеву. Тот в свою очередь сказал: «Передайте своим солдатам-саперам, что если они выполнят эту боевую задачу, то Родина их не забудет! Но, если не выполнят, то Родина им никогда не простит!»
Итак, все было готово. Хорошо помню, как 17 июля 1941 года на мост медленно, осторожно начали ползти немецкие танки. В это время в городе раздался сильный взрыв: была взорвана электростанция.
Через 10 — 15 минут в темноте, которая царила над городом, появилась красная ракета. Сигнал — взрывайте! Дрожащими от волнения руками я поджигаю шнур, а лейтенант Крестов поворачивает вполоборота ручку машинки. Откровенно говоря, мы не слыхали взрыва, но под нами зашаталась земля. Железобетонный мост превратился в мелкие осколки, которые смертельным ливнем обрушились на землю. На улице Стеклянная гора появилось зарево. Мы с командиром торопливо добежали до условленного места, где нас ждала машина ЗИС-5.
Спустя много лет, очевидец этого события написал в газете
Московского военного округа: «Красный воин» статью, в которой сказано: «Под огнем неприятеля рядовой Синюк Л.А. заложил взрывчатку под опоры большого железнодорожного моста. Рискуя жизнью мост был взорван. Этот взрыв помог еще десять дней удерживать Смоленск — важный заслон на пути к Москве.»
Мы отступили к городу Ярцево, заняли оборону на реке Царевич — приток Днепра. Август — сентябрь находились в обороне, вели ее активно.
III
…В ночь с 26 на 27 ноября 1941 года мы уехали из города Подольска в 16 армию, в район станции Крюково.
Рано утром 27 ноября, было еще темно, начали мы разгружаться. Рота выгрузилась и, как положено по уставу, создали боковое охранение и строем направились в сторону деревни Ржавки. В деревне скопилось очень много машин. Такую беспечность наш командир лейтенант Крестов терпеть не мог. Он даже какому-то начальнику сделал замечание, что так много машин скопилось и все на виду.
Вдруг из-за облаков открыл огонь самолет и беспорядочно сбросил бомбы. Начался пожар, паника. Появились жертвы.
…29 или 30 ноября меня вызвали в политотдел дивизии, где вручили приказ, что я назначаюсь ответственным секретарем бюро ВЛКСМ 12-го отдельного саперного батальона. За боевые дела, стойкость и организованность наша 64-я стрелковая дивизия в сентябре получила звание гвардейской и была переименована в 7-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Соответственно были переименованы номера полков и отдельных подразделений. Одновременно мне было присвоено звание младшего политрука, выдали комсоставское обмундирование и личное оружие -пистолет.
…2-го декабря 1941 года в дивизии был создан истребительный отряд. Задача его заключалась в следующем: пройти по тылам врага, перерезать Пятннцкое шоссе в районе Лыткино-Марышо и не дать немцам возможности подвозить боеприпасы, оружие, людей.
Начальником отряда назначили старшего лейтенанта Ломтева Евгения Николаевича, комиссаром — меня.
В отряде было 47 человек, две подводы. На подводы погрузили мины, гранаты и патроны. Всем нам выдали новые автоматы ППШ, лыжи, маскировочные халаты. Нам с Ломтевым выделили связных. У меня связным был старший сержант Муконин Семен Васильевич.
Ночью второго декабря мы удачно перешли линию фронта в районе деревни Баренцево и в дремучем лесу, около Лыткина, сделали привал. Спать, курить, громко говорить — ни Боже мой!
Третьего декабря, примерно часов в шесть, было еще темно и морозно, привели мальчика, бродившего по лесу. Звали его Павлик Черенков. Ему было около десяти лет (он и сейчас живет и работает в совхозе «Лесные озера» ветврачом). Мальчик оказался раненым. Он сообщил нам о положении в совхозе Лыткино. До совхоза было полтора километра. Посоветовались с Женей Ломтевым и другими товарищами. Приняли решение штурмовать совхоз.
Ворвались в Лыткино, переколотили немцев. Они оказались даже без оружия. Это были мастеровые, ремонтировали машины. Перерезали дорогу, расставили мины, посты и никого не пускали. Мы с Мукониным перевязали раны Павлику и его матери Ксении Филипповне.
С б-го декабря в шесть часов утра началось фронтальное наступление. Это было что-то невероятное, потрясающее. Мы своими глазами видели, как немцы бежали. Они бросали все, поднимали руки и кричали «Гитлер капут!»
15 декабря наша дивизия и батальон выдохлись. Мало осталось людей и нас послали на отдых и переформирование. Наш батальон разместился в Крюкове, 20 полк — в Малино, 14 — в Каменке, 30 — во Льялове, артполк — в Химках. Отдохнули, поучились, обменялись опытом.
…14 января 1942 г. дивизия была переброшена в район Старой Руссы.
…7 марта при наступлении на деревню Рахлицы под Старой Руссой я находился в третьем батальоне и был тяжело ранен. Помню, что в медсанбат приехали комдив Бедин, начальник политотдела Поляков, комиссар дивизии Андреев. 8-го марта меня вывезли на самолете во фронтовой госпиталь, а с 1944 года был переведен в госпиталь города Москвы.
26 марта 1946 года меня комиссовали. Дали мне инвалидность второй группы, и я перешел работать в народное хозяйство.