Здесь пойдет рассказ о том, как 17-летняя крюковская девчонка Ниночка СМИРНОВА, едва окончив 9 классов весной 41-го, в полной мере ощутила на своих хрупких плечиках все самое страшное и тяжелое, что несет в себе война.
Нина Алексеевна родилась 19 декабря 1924 г. в д. Акишино, в 10 км от Крюково. В 1928 г. родители переехали в п. Крюково, где ее отец Алексей Арсентьевич Смирнов стал работать на железной дороге путевым рабочим. Молодая девушка, старшая сестра в семье, где были еще две сестры и два брата, стала подумывать о работе. В Крюково, кроме тюрьмы и двух кирпичных заводиков, работать было негде. Помог родной дядя Шура — машинист паровоза: устроил ее на работу в паровозное депо Москва-Октябрьская. Кстати и ее отец и оба дяди — все железнодорожники, целая династия. На работу приняли охотно, имея в виду ее образование, но поставили условие, чтобы 10-летку закончила уже в вечерней школе — должность расценшицы в ж/д депо, тем более в котельно-сварочном цехе, с необходимостью оформления документов по комплектации ремонтных работ, бухгалтерских отчетов требовала, конечно, определенных знаний, и немалых.
Месяц проработала — война. В августе уже начались бомбежки. Жизнь сразу переменилась, хотя никто и думать не мог, что все зайдет так далеко и немцы так быстро окажутся под Москвой. Об эвакуации речи пока не шло. Родители советовали Нине не отрываться от дяди. И она продолжала работать в депо. Начали готовиться к обороне столицы. Девушек, работающих в депо, учили перевязывать раненых, выдали подсумки с медикаментами, противогазы. Нина получила свое первое воинское звание — санинструктор. Прикрепили военрука, в красном уголке депо девушки выполняли разборку-сборку пулемета Дегтярева, потом учились из него стрелять в овраге у Мос-сельмаша. Так что при необходимости Ниночка вполне могла бы постоять за себя, да и за своих. Кстати, Нина стреляла очень метко, ведь отец у нее был заядлым охотником и частенько до войны брал ее с собой поохотиться.
С приближением немцев к Москве стали возникать новые проблемы, трудности. С началом бомбардировок Москвы окна требовалось заклеивать бумагой, а если учесть, что в депо стены почти сплошь стеклянные окна и даже крыша остекленная, то можно себе представить каких трудов это стоило, особенно женщинам, которые в основном и выполняли эту работу. Опять же светомаскировка — даже курить запрещалось. К счастью, за все время ни одна вражеская бомба на депо не попала.
В сентябре Нина поступила в школу рабочей молодежи. Представьте, в такое-то время! Но желание и необходимость учиться не оставляли ее никогда.
Осень, ночи стали длиннее. Поезда ходили на этом направлении только в темноте. На работу до депо от Крюково поезд шел 2-3 часа. Нине надо было к 8.00. И так каждый день. Потом многих машинистов стали перебрасывать на другие направления. С поездами стало еще хуже. Приходилось пешком ходить от Крюково до Сходни. А иногда и до Химок, чтобы потом в товарняке с каким-нибудь маневровым паровозом переезжать мост через канал и уже в Москве, с перерывами на «воздушные тревоги» и бомбоубежища, добираться до работы на Ленинградский вокзал. Пришлось устраиваться в общежитии в районе депо, спали по двое, чтоб не замерзнуть, где придется — когда в раздевалке, когда на полу в столовой. Конец ноября, начались настоящие морозы, информации практически никакой: где немцы, как и что. А в Крюково оставались мама, братья и сестры. Живы ли? Сердце за них так болело, вспомнить страшно. Но на работу выходила, не было и дня, чтобы пропустила. Прогулов начальство не признавало — на железной дороге в военное время действовали и железные законы, как в армии.
Из заказов деповским рабочим Нине особенно запомнились противотанковые «ежи», сваренные из рельсов, бронепоезд — маневровый паровоз, обложенный стальными листами, и несколько платформ с орудиями у него на прицепе. Позже, уже после отката немцев из-под Москвы под ударами Красной Армии, в депо оборудовали несколько поездов-бань для помывки солдат — были и такие.
К счастью, оккупация немцами Крюково длилась недолго. Было их, по воспоминаниям земляков Нины Алексеевны, не так уж много. В основном сидели в захваченном у кого-то из жителей доме. Часть изб разбирали по бревнышку, сооружая себе укрепления. Живность, какая оставалась, забивали. Одной крюковчанке запомнился случай, когда к ней уже с трудом поднявшей из замерзшего колодца ведро с водой неожиданно подошел фриц, и, оттолкнувши, перелил воду в свою емкость. Отбирали у жителей керосиновые лампы, а если стекла разбивались, ходили по домам и требовали: «Матка, лямпу!». В общем, враг — он и в Крюково враг.
И вот — стрельба, все сидели в землянках, а когда все стихло, услышали голоса наших солдат: «Все живы? Вылезайте, немцев нет!»
Уже отогнали фашистов от Москвы, изредка стали ходить поезда. Нине Алексеевне удалось, наконец, попасть в родное Крюково. Родные, слава Богу, живы, спаслись. Она снова вернулась в депо и вплоть до конца войны, все 4 года служила там, тем самым вместе со всеми тружениками тыла помогала ковать нашу победу.
Только в 1978 г. служащие на ж/д в период ВОВ были приравнены к участникам войны. Доблестный труд Нины Алексеевны Васильевой на Московском отделении Октябрьской ж/д в период Великой Отечественной войны подтвержден медалями «За доблестный труд» и «За оборону Москвы».
На пенсию вышла в 1980 г. Но Нина Алексеевна не сидит дома, а по мере своих сил и возможностей принимает активное участие в работе Совета ветеранов района Крюково.
В.Калашников