— Ну, наконец-то станем на якорь! — радостно выдохнул кто-то.
Молоденькие лейтенантики в черных шинелях весело выпрыгивали из теплушек на снег. Формирование 70-й бригады морской пехоты проходило в городе Калачинске Омской области. Вон куда судьба забросила курсанта Высшего военно-морского училища связи им. С.Орджоникидзе Павла Ипполитова.
22 июня 1941 года он встретил на экскадренном миноносце «Яков Свердлов», на борту которого стажировался в качестве мичмана. Лучший в то время в мире эсминец срочно прибыл в Кронштадт. Причалы были загромождены тысячами ящиков с боеприпасами. Они грузились на прибывающие корабли Балтийского флота. С эсминца сняли учебные торпеды, поставили боевые: шел первый день войны…
Курсантов вскоре временно перевели на «Аврору», стоящую у стенки. Молодые парни с интересом осматривали легендарный корабль, носовое орудие, из которого 25 октября 1917 года морячки пальнули по Зимнему дворцу…
Несколько дней провели курсанты в кубриках «Авроры». А потом — здравствуй, Астрахань. В глубоком тылу курсанты закончили учебу, получили дипломы, воинские звания. Но вместо морских просторов, где уже шли сражения, отправились в Сибирь.
Здесь новоиспеченных лейтенантов ожидало некоторое разочарование: всех переодели в серое пехотное обмундирование, несколько месяцев проходила огневая подготовка. На практике знакомились с минами, минометами, гранатами, винтовками, пулеметами — ручными и станковыми. И даже знаменитые сибирские морозы были как-то незаметны. Здесь П.Ипполитов получил первую офицерскую должность — был назначен командиром взвода ПВО…
Стучат колеса эшелона. Сформированная бригада батальона связи перебрасывалась на запад. Думали-гадали: наверно, под Москву. Ведь на дворе стоял декабрь 41-го…
П.Ипполитов был помощником начальника эшелона и одновременно возглавлял отдельный взвод ПВО, который охранял эшелон от воздушных налетов. Сейчас смешно вспоминать, но тогда было не до смеха: из вооружения во взводе было всего 13… винтовок. Но — все обошлось. Надеялись, что в Вологде на платформах эшелона появятся зенитки и «катюши». Но получили только полный комплект винтовок. И — лыжи. Стало ясно, что дальнейшее направление — в сторону финской границы. Разгрузились на станции Большой Двор. Там хозяйство П.Ипполитова пополнилось… тремя велосипедами.
В обороне
Фронтовая жизнь началась на правом берегу Свири. До Ладожского озера было 12 км. 70-я бригада сменила 3-ю, которая поредевшей вышла из боев. Наконец-то были получены четырехствольные зенитки. Павел с подчиненными бойцами собственноручно набивал ленты. В каждую — по 500 патронов: трассирующих, зажигательных, бронебойных. Бригада стояла в обороне — держала северный участок Карельского фронта. Первое боевое крещение получили во время налета трех «юнкерсов». Они большого вреда не принесли. Зато зенитчики устроили такую пальбу, что немецкие асы сочли благоразумным поскорее покинуть этот участок.
Как-то в расположение зенитных батарей прибыла инспекция из штаба фронта. Ну, начальство всегда при желании может отыскать грехи у подчиненных:
— Почему машины не вкопаны в землю? Маскироваться нужно тщательнее!
— Так никто же не давал такого приказания, товарищ полковник!
Короче, начальник штаба бригады получил выговор. Прибегает в расположение батареи. Злой как черт! Объявил боевую тревогу — решил проверить готовность расчетов. А тут — вот кстати! — в небе появилось несколько финских самолетов. Разведчик-наблюдатель сразу:
— Воздух!
И несмотря на то, что самолеты зашли со стороны солнца, через пару минут одна машина задымила и рухнула в лес.
— Молодец! — только и прокомментировал начштаба из траншеи, куда он предусмотрительно и ловко забрался после первых залпов зениток.
Не шуми, браток!
В 1944 году вышел долгожданный приказ Сталина: всех офицеров, имеющих высшее морское образование, направить во флот. Павел попал на Северный — помощником командира линейного ледокола «Ленин».
— Я участвовал во многих конвойных операциях. Мы встречали у Медвежьего острова транспорт, который шел из США и Англии с военными грузами и продовольствием в СССР, и брали их под охрану. Далее подходили к горлу Северного моря и загоняли транспорт в лед. Он служил надежной, 100%-ой защитой от атак немецких подводных лодок. Ведь во льдах они не могли использовать свое главное оружие — торпеды. А от воздушных налетов ледоколы были вооружены мощными зенитками. Да и бортовое (палубное) артиллерийское вооружение имелось. Причем мощное. И вот так, разрезая лед, ледоколы прокладывали путь транспорту и приводили суда в Архангельск.
— Интересные ситуации возникали?
— Конечно, только это не было связано с военными действиями. Однажды мы получили по семафору задание: встретить контр-адмирала И.Папанина. Известнейший полярник был в годы войны уполномоченным ГКО по ленд-лизу. Мы идем Северной Двиной. Ломаем лед. В стереотрубу замечаем три черные точки прямо по курсу. Это сам Папанин, его личный врач и адъютант с чемоданом. Мне поручено встретить Папанина. Волнуясь, спрашиваю у командира, какой подавать трап — парадный? В ответ: шторм-трап! Сбрасываем вниз эту веревочную лестницу с деревянными перекладинами. Папанин поднимается на борт ледокола. Команда выстроена. У меня дрожат коленки: не каждый день приходится встречать члена ГКО — он же с самим Сталиным общается! И вот тут я был совершенно поражен простотой общения такого известнейшего на весь мир человека со мной — одним из сотен и тысяч советских офицеров. Едва Папанин ступил на палубу, я ору:
— Смирррна!
А он подает мне руку и по-дружески говорит:
— Не шуми, браток. Где командир?
— На мостике.
— Пошли.
Вскоре адъютант раскрыл повидавший виды чемодан, а там — награды. И Папанин лично вручал матросам и офицерам ордена, медали, швейцарские часы. Иван Дмитриевич имел право по своему усмотрению награждать особо отличившихся. Кстати, сам он был очень деятельным, вездесущим руководителем. Не зря на мундире у него красовалось 9 орденов Ленина.
А друг погиб в тылу
В конце войны Ипполитова назначают заместителем военного отдела арктического пароходства, которому были подчинены все ледокольные силы. Когда транспорт союзников переходил под охрану конвоя Северного флота, то потерь практически не несли.
Однажды в Архангельске встретил старого товарища Василия Веникова. Он ходил на транспорте «Марина Раскова». Друзья, как водится, в каюте ударились в воспоминания, выпили, а Вася загрустил: было у него предчувствие беды. Так оно и случилось. Они вели транспорт без охраны в нашем тылу — на Карском море. Подкараулила транспорт подводная немецкая лодка. Несколько залпов — и 2 тральщика вместе с транспортом оказались на дне. Уцелел только один корабль, который благополучно ушел на Новую Землю. Так для друга Павла закончилась и война, и жизнь…
Я не моряк и не буду вам мешать!
После того как отгремели победные залпы, капитан 3-го ранга Ипполитов в течение некоторого времени служил в Управлении кадров ВМФ в столице. Затем преподавал в военно-морских училищах Саратова и Ленинграда.
В 1948 году был направлен в правительственную командировку в Польшу. Там он продолжил службу заместителем начальника военно-морского училища, которое было создано по инициативе советской стороны. У Павла Федоровича появилась идея: построить современный учебный корабль с необходимым оборудованием, вооружением, радиолокацией, учебными классами. И этот корабль был бы предназначен для прохождения курсантами практики в летнее время. Взамен имеющегося старенького парусника. Поделился идеей с вице-адмиралом Чероковым, возглавлявшим военно-морские силы группы советских войск в Польше. Тот поддержал Ипполитова. Но еще требовалось разрешение польского правительства. В то время пост министра обороны Польши занимал легендарный полководец Великой Отечественной войны К.Рокоссовский. Он был одновременно и председателем Совета Министров Польши, членом политбюро ПОРП. Поляки гордились своим земляком. Рокоссовский обладал необычайной популярностью среди народа и армии. Вице-адмирал позвонил Рокоссовскому. Тот выслушал и ответил просто:
— Я не моряк и не буду вам мешать. Вы командуете флотом — вам и карты в руки. Присылайте ко мне вашего представителя, поговорим.
И вот П.Ипполитов был послан в качестве представителя к министру обороны, чтобы получить от высокого начальства «добро» на свою идею. Честно говоря, Павел Федорович не привык вращаться в таких высоких сферах:
— Это же Рокоссовский — маршал, министр, дважды Герой Советского союза, Герой Польши! Я очень волновался. А на деле все оказалось просто. И что характерное запомнилось: маршал встал из-за стола, встречая меня у входа в кабинет. Я представился. Кстати, мы носили польскую форму. Рокоссовский выслушал меня и коротко прокомментировал: «Разумно. Вам нужен корабль — я позвоню министру морского флота». Потом был приказ. И уже через несколько дней мы выбрали из предлагаемых кораблей наиболее подходящий, крепкий. Очень оперативно, без волокиты его отремонтировали в соответствии с нашими требованиями. Внутри даже сделали клуб со сценой и занавесом. Назвали — «Гриф». Сколько курсантов прошло на нем практику более чем за полвека — трудно представить. «Гриф» бороздил не только воды Балтики — он ходил и в Севастополь. Этот корабль существует и поныне в Гданьске. В те годы поляки были нам очень благодарны. А помнят ли они об этом сейчас…