Только не лезь в пекло!
Он терпеть не мог самую популярную в мире игру. И когда ребята во дворе звали Кольку на пустырь «постучать в мячик», он презрительно отвечал: «В гробу я видел ваш футбол!». Из-за чего нередко знакомился с мальчишескими кулаками, но и сам в долгу не оставался. Зато с удовольствием откликнулся на приглашение тренера с завода «Каучук» попробовать себя в баскетболе. Получалось неплохо — ростом он был повыше своих сверстников. И не зря к нему пристала кличка «Высокий». А потом его заприметили стрелки: «Парень, давай к нам в тир: у тебя есть терпение». Это было более заманчиво. За полтора года тренировок он освоил все виды отечественного стрелкового оружия. Особенно нравился Николаю спаренный пулемет. С ним он был на «ты».
Войну 13-летний москвич встретил имея 1-й взрослый разряд по стрельбе. Отец ушел на фронт — там нужны были опытные хирурги. Знакомые стрелки тоже были призваны в действующую армию. Тир закрылся. В школе занятия осенью отменили: немцы подходили к столице. Многие москвичи эвакуировались со своими предприятиями в тыл страны. А в октябре началось уже открытое бегство гражданского населения. А куда податься было семейству ТРОШЕНКОВЫХ: старшей сестре, Кольке и четырехлетней сестренке? Мать решила остаться. «Как-нибудь проживем», — сказала она.
Николай стал работать на огородах Новодевичьего монастыря. А потом всю зиму вил какие-то резинки. Говорили, что они применяются в военной промышленности. Для чего конкретно — никто не знал. Но работа давала возможность получать по продуктовой рабочей карточке 800 г хлеба в день.
А вообще-то с продуктами в Москве было плохо. Знакомые ребята, футболисты, стали шастать по пустым квартирам, воровать чужие вещи, продавать их на рынках. Как-то и Николаю предложили: айда с нами! Он отказался.
— А эта шпана стала мне сразу угрожать: мы, мол, тебе еще покажем! Я собрал своих ребят. И началась грандиозная драка. Но в ее разгар мимо проходил раненый краснофлотец. Он пристыдил: ваши отцы фашистов бьют, а вы мордобой здесь устраиваете по глупости малолетней! Потом спросил меня, самого высокого: «Ты здесь главный? Пойдешь на флот служить?».
…На следующий день в Киевском райкоме комсомола Николай написал заявление. А еще через неделю в теплушке уже ехал в Архангельск. Было их всех 14-15-летних москвичей несколько сотен. Секретарь райкома, который хорошо знал мать Николая, сказал тому на перроне:
— Береги себя. Знаю, что ты упрямый. Не лезь в пекло…
А меня под суд не отдадут?
На островке под Архангельском в старых казармах они недолго ходили в гражданской одежде. Вскоре все щеголяли в морской форме. А потом на буксире «СЛОН» 150 человек были отправлены в Соловецкий лагерь особого назначения — там предстояло освоить военно-морские специальности. Николай на буксире сразу подошел к крупнокалиберному пулемету, установленному на мостике. Взглядом знатока оценил состояние оружия — оно местами было покрыто пятнами ржавчины — и при боцмане вынес приговор:
— Да из него же нельзя стрелять!
— А ты разбираешься?
— Да я его в совершенстве знаю!
— Ну, тогда найди помощника и почисти.
Через пару часов пулемет был в порядке. Боцман похвалил и тут же с тревогой сказал: по радио передали, что группа немецких бомбардировщиков идет бомбить Архангельск. Николай приказал помощнику набить пулеметную ленту патронами. А через несколько минут дал очередь в небо. И тут же получил подзатыльник от боцмана:
— Чего самовольничаешь, салага!? Все вон в трюм попрятались из-за тебя!
В ответ прозвучала юношеская бравада:
— Так должен же лучший стрелок Красной армии проверить пулемет! Боцман же сообщил, что скоро немецкие самолеты будут возвращаться
— так никаких стрельб. Может, фрицы издалека решат, что это обычный гражданский буксир.
Юнкерсы возвращались порожняком. А два мессершмита взяли курс на буксир. Боцман чертыхнулся:
— Стреляй, все равно погибнем!
Николай поставил заградительный огонь. Один летчик, видно плоскости оказались прошиты пулями, решил не рисковать — ушел за юнкерсами. А второй оказался настырным. Боцман принес каски, надел на юношеские головы: сейчас будет жарко, ребята! Немец развернулся и — на буксир. Николай открыл огонь по фюзеляжу и кабине летчика, но все без толку.
— Там бронь, по мотору бей, по мотору! — прокричал боцман. А напарник спрятался от страха среди ящиков. Николай заорал боцману:
— Подавай ленту с патронами, я его сейчас отгоню, паразита!
— Ни хрена ты его не отгонишь! Сбивай или потонем вместе!
— Я плавать умею. Хотя в холодной воде мне нельзя купаться.
Николай начал тщательнее целиться в пропеллер. Но неуязвимый «мессер» продолжал приближаться к буксиру. Вот он при подлете сделал полупике и неожиданно — метрах в 30 от судна — вошел в воду. Боцман, набивавший ленту патронами, успел только увидеть фонтан брызг и ошалело глянул на стрелка:
— Сбил?
— Вроде… а меня под суд за это не отдадут?
Трошенков в кошки-мышки не играет!
Когда прибыли на Соловки, о сбитом самолете стало известно капитану НКВД Калинкину — начальнику училища… Но боцман почему-то не назвал фамилию ТРОШЕНКОВА. А офицер особо и не настаивал. Решил, что со временем все выяснится. Для 150 парней началась служба и учеба. Выбор морских профессий был краток: боцман, рулевой, сигнальщик и радист. Николай нацелился на боцманскую службу. Преподаватели были классные. Ходил слушок, что они еще при царе-батюшке обучали молодежь морским премудростям. Жили курсанты в землянках. Вечерами Николай рассказывал ребятам о Шерлоке Холмсе. Народ был не шибко грамотный — слушали разинув рты.
— Я много успел прочитать. Правда, у меня был конкурент — тоже умел травить интересно, да все еще в тетрадку записывал разные мысли и истории. Мы с ним по очереди собирали вокруг себя слушателей. Иногда ребята говорили: «Валька, иди пиши в свою тетрадку, пусть Колька рассказывает». Валька потом ушел служить на большой корабль. А позже стал писателем. Да вы его, конечно, знаете, ПИКУЛЬ его фамилия. Валентин Пикуль…
Экзамены курсанты сдавали досрочно — в апреле 1943 года. Николай по всем предметам получил «отлично», только по рулевому делу «хорошо». Калинкин как-то спросил его неожиданно, в лоб:
— Ты, что ль, самолет сбил?
— А что оставалось делать? Он ведь решил со мной в кошки-мышки поиграть, а я — всерьез!
Немного позже капитан приказал Кольке описать ситуацию схватки нашему раненому летчику. Тот выслушал и авторитетно сказал:
— Ты зря скрываешь факт — за это дело боевой орден Красного Знамени положен.
— Так им только офицеров награждают! — возразил Калинкин.
— Да он не просто немца сбил — он еще 150 пацанов твоих спас, которые в трюме сидели!
Спасибо тезке — Гоголю
Николай получил назначение в качестве помощника боцмана на «Большой охотник». Союзники направляли в СССР морские караваны с оружием, боеприпасами, продовольствием. Для немецких подводных лодок и авиации десятки огромных транспортных судов были заманчивыми мишенями. «Большой охотник» барражировал в поисках вражеских субмарин. Однажды караван из 35 судов вошел в зону, контролируемую советскими кораблями. Трошенков получил приказ вместе с 10 матросами перебраться на огромный транспорт, который почему-то прекратил ход и безвольно болтался на волнах.
— Ты полностью отвечаешь за корабль. Он загружен под завязку танками и самолетами. Эту технику позарез ждут на фронте. Не дай бог, что случится — пойдешь под трибунал!
Это был англо-канадский транспорт. Команда бросила управление и разбежалась по кубрикам. Одни пили виски, другие молились, третьи облачились в спасательные жилеты. Выяснилось, что и корабль, и моряки застрахованы. Они даже получили часть денег, которые раздали родственникам. Так что теперь им все было до лампочки.
Николай расставил своих ребят на палубе: на баке, юте и возле пулеметов. Машиниста и механика послал в машинное отделение. Рулевой и сигнальщик тоже заняли свои места. А тут по рации «обрадовали»:
— Сынок, запомни: здесь болтается около сотни немецких подводок…
К этому времени из кубрика выбрался рулевой канадец и взял курс на Мурманск. Вскоре с прикрепленного к транспорту «Большого охотника» просемафорили: «Атака двух подводных лодок!». От одних торпед удалось увернуться, а еще парочкой немцы промазали. Да и противолодочный корабль был начеку — сыпал мины по фрицам. Но не удалось передохнуть ребятам после одной атаки, как появились немецкие самолеты. Николай засунул под американский спасательный жилет — на грудь и живот — большой том Гоголя и сел за наводчика к пулемету. Немцы заходили группами. Первую удалось отбить. Да к тому же Николай сбил один самолет — после меткой очереди тот упал в волны — только фонтан брызг вырос на том месте. А из второй — три «мессера» так застрочили, что пули градом запрыгали по палубе вокруг пулеметного гнезда. Кто-то закричал рядом — Николай только краем глаза успел заметить кровавое пятно на лице товарища, как взрывной волной его самого швырнуло на палубу. Очнулся. Не поднимая головы, услышал звуки: тук-тук, тук-тук. Нет, это не сердце стучало — двигатель в машинном отделении. Значит, все обошлось, идем вперед. Вытащил книгу из-за ремня — обложка пробита, и в страницах застряло несколько мелких осколков…
Да он пешком дойдет к маме!
В Мурманске навстречу вышел буксир с лоцманом. Уже на пирсе раненых и измученных ребят встретил какой-то капитан-лейтенант:
— Сейчас быстренько помыться, переодеться и на «Большом охотнике» — в Североморск, к командующему флотом, — а сам вовсю размахивает руками перед усталыми лицами руками, — только держитесь по чести, пацаны, не дрейфить там!
Николай помолчал, а потом бросил со злостью старшему по званию:
— А че ты кулаками машешь-то!? С нами пошел бы в море да там бы и размахивал!
… В Североморске молодых моряков прямо на пирсе ожидало начальство.
— Мы спустились по трапу, а они стоят все в красивых черных шинелях, фуражки лихо и солидно сидят на головах. Одни офицеры. Мы только рты поразевали. А я и не знаю, к кому подойти и доложить. Видя мое замешательство, командующий Северным флотом Головко подходит сам: «Живы, сынки?». «Живы, товарищ вице-адмирал! И задание выполнено!». «Ну и слава богу. А что бы ты хотел, сынок?». «Домой хочу, три года не видел маму, товарищ вице-адмирал!». После этих слов Головко говорит одному из офицеров: «Василий Дмитриевич, дай ему 10 суток без дороги. Да к маме он туда и обратно пешком сходит!». А адъютант возразил: «Почему пешком-то? Мы его на вашем самолете отправим — все равно в Москву лететь». Я стою на месте, не могу поверить в это. А Головко достал из кармана орден Красной Звезды: «Я бы мог и другую награду дать — но не утвердят ведь. Так что извини, сынок…»
Повоюешь на суше
Так Николай в январе 1944 года оказался в Москве. Конечно, сфотографировался на память в окружении родни: младшей и старшей сестры, племянницы и мамы. Из краткосрочного отпуска немного опоздал: после падения на палубу от взрывной волны чувствовал себя неважно. В госпитале, осмотрев моряка, врач поинтересовался:
— Где ж тебя угораздило так приложиться?
— Я не сам — меня уронили, — пошутил тот в ответ.
За две недели его подлечили в госпитале, но приговор был суров: на корабль — ни-ни! В это время на Севере формировалась особая десантная группа — вроде нынешнего спецназа. Направили в нее и Николая. Снайпером:
— Ты хороший стрелок, мастер самолеты сбивать. Повоюешь на суше… Повоевал. А после победы над Германией довелось ему еще в составе десантников участвовать в разгроме японских войск. Был контужен. Но дембель наступил только в 1952 году…
P.S. На гражданке Николай Ефимович 10 лет проработал на московском заводе «Рубин». Был бригадиром школы мастеров, сменным мастером. Женился. Стали подрастать дети, а с жильем в Москве было туго. По приглашению переехал в Зеленоград, где через две недели получил квартиру. К этому времени Николай Ефимович уже окончил Центральный им. Ленина институт физической культуры. До 1991 года работал старшим тренером отделения легкой атлетики при профкоме завода «Микрон». Затем — на заводе «Ангстрем». Три года тренировал молодежь в «Трудовых резервах». Сегодня растит приверженцев королевы спорта в ДЮСШОР №112. За годы тренерской работы воспитанники Николая Ефимовича стали мастерами спорта, чемпионами Европы и мира, участвовали в двух Олимпийских играх, играх Доброй воли. На лацкане его пиджака, наряду с орденскими планками, красуется знак «Заслуженный тренер СССР».
— А вот за тот первый сбитый вами самолет получили награду?
— Пока нет. Жду…
В.Курячий