Спички, спасшие жизнь
Декабрь 41-го утонул в сугробах. Светало поздно — часов в 9 утра. Но немецкая «рама» — самолет-корректировщик — все равно предусмотрительно прятался в серых облаках. Наконец пилот улыбнулся: внизу по Ленинградскому шоссе медленно тянулась в сторону фронта колонна грузовиков. Довольный собой летчик стал торопливо передавать по рации координаты.
После первого залпа фашистской артиллерии колона стала распадаться. Одни грузовики съезжали в кювет, другие пытались спрятаться в ближайших пролесках, водители третьих просто замирали на шоссе: мол, чему быть, того не миновать. А тут в небе появились еще и бомбардировщики с крестами.
Водитель, рядовой Афанасий КОЛОМИЕЦ, решил дать газ и рвануть вперед. Но не успел. Впереди застрял в неглубокой воронке грузовик его товарища Соловьева. К тому же машина развернулась поперек. Объехать ее невозможно. Афанасий глянул вверх. Бомбардировщики вот-вот должны были войти в пике для более прицельного бомбометания.
Прямое попадание в кузов застрявшей машины — одновременно страшное и завораживающее зрелище. Грузовик исчез на глазах у Афанасия — он испарился, как капелька воды на раскаленной сковородке. Соловьев — 20-летний везунчик, неутомимый курильщик. Ему бы жить и жить. Афанасий закрыл глаза: будь что будет…
Но позже выяснилось, что Соловьев остался жив. Оказывается, застряв на шоссе, он обнаружил, что где-то затерялся коробок спичек. Поэтому бросился к ближайшему грузовику прикурить у водителя. Это его и спасло. Через минуту от его машины и груза остались одни щепки да железо.
Справка
Из биографии красноармейца Афанасия Андроновича КОЛОМИЙЦА Родился еще до революции — в 1915 году. Село Тимошивка Каменского района относилось тогда к Киевской губернии. Родители — обычные крестьяне. В многодетной семье Афанасий был самым младшим — двенадцатым ребенком (!). Закончив 4 класса сельской школы, помогал отцу по хозяйству, потом поехал в Черкассы. Была у 16-летнего сельского парнишки мечта поступить на рабфак. Но туда его не приняли, закончил престижные в те годы курсы трактористов. Затем шоферил в Казахстане, в Карагандинской области на стройках первой пятилетки. Когда подошел призывной возраст, пять раз писал заявление — хотел служить. Но каждый раз ему в военкомате отвечали: хорошие водители нужны и на гражданке, подожди. А чего ждать? Вон и финская война уже закончилась. Но вскоре грянула Отечественная…
Акмолинск — Москва — Крюково
В августе 1941 года он был призван в 56-й автобатальон, который формировался в Акмолинске. Несколько месяцев Афанасий вместе с другими водителями ремонтировал автомобили — готовил их к отправке на фронт.
1 декабря все приняли присягу, а еще через пару дней техника на открытых платформах направлялась в Москву. Водители ехали в этом же эшелоне — в теплушках. На подступах к столице военный состав несколько раз бомбили немцы, но обошлось без потерь.
В Москве водители с прибывшей техникой вошли в состав 10-й автоколонны, которая находилась в подчинении Резерва Ставки Верховного Главнокомандующего. Пополнение разместилось в здании школы на Потешной улице в районе авиационного завода им. Микояна. И уже через несколько дней Афанасий Коломиец вместе с другими новичками стал подвозить боеприпасы в 316-ю стрелковую дивизию генерала Панфилова. В каждом рейсе за спиной красноармейца лежал смертельный груз: даже шальная пуля могла спровоцировать взрыв, а уж прямое попадание снаряда или авиабомбы… Впрочем, об этом лучше не думать. Да, легко сказать — не думать. А если ты уже увидел смерть?
В последние дни декабря 41-го и январе 42-го Афанасий постоянно проезжал мимо разрушенной железнодорожной станции Крюково. В то время она еще не стала знаменитой. Песня «У деревни Крюково» появилась позже. Честно говоря, Афанасий и его фронтовые товарищи не могли тогда полностью осознать, что участвуют в историческом, поворотном моменте войны — начале разгрома фашистских войск под Москвой. Но доставляя боеприпасы в дивизию генерала Панфилова и другие фронтовые части, все понимали, что каждый ящик снарядов, мин и патронов приближает тот неизвестный пока еще день, у которого уже было такое желанное имя — Победа!
Войну объявляют пожилые, но воевать и погибать приходится молодым
В конце января 1942 года Московская область была полностью освобождена от немецких захватчиков. Взвод автоколонны, в котором служил Афанасий, был направлен на перевозку угля для промышленных предприятий Подмосковья и столицы. Те два месяца для водителей показались обычной гражданской жизнью. Вот только перед глазами постоянно мелькали картины отнюдь не мирного времени: развалины домов, сиротливые печи на деревенских пожарищах, разбитая и брошеная воинская техника и трупы.
А весной — новое направление: Степной фронт. В составе санитарной автомобильной роты Афанасий вывозил в тыл раненых бойцов. Старый Оскол, Воронеж, Белгород. На Курской дуге Коломиец вступил в ряды ВКП(б). А после знаменитого танкового сражения под Прохоровкой один небольшой эпизод навсегда остался у него в памяти.
Все санитарные машины были до отказа загружены ранеными. А под старым дубом оставалось еще человек 20. Молоденькая санитарка с двумя брезентовыми сумками переходила от одного бойца к другому. Сквозь свежие бинты быстро проступала кровь, раздавались стоны, кто-то жадно втягивал табак самокрутки. Пожилой солдат с перевязанной головой, опираясь на винтовку, подошел к кабине Афанасия и прохрипел:
— Сынок, забери и нас с собой.
— Некуда, батя. Я быстро вернусь — через час, а вы тут держитесь пока…
В медсанбат ехал осторожно, а обратно летел, не разбирая дороги: там на него надеялись и ждали.
Сначала он решил, что заблудился. Но нет: вот красавец дуб. Только раненых возле него не видно. На том месте, где они остались, — гигантская воронка, братская могила двух десятков раненых солдат. Впрочем, даже не могила, а просто кусочек русской земли, с которого души погибших навсегда взлетели в небо. В вечность. И ни имен, ни фамилий у них теперь — без вести пропавшие. Только санитарная сумка повисла на обрубленной осколком ветке…
Через три фронта — к рейхстагу
После Степного фронта был 4-й Украинский. Харьков, Полтава, Кременчуг, Киев. Так уж выпало, что путь санитарной автороты проходил всего в нескольких десятках километров от родного села. Но важнее было другое: как можно быстрее доставлять раненых в медсанбат, а домой шли треугольнички с фронта.
К этому времени погибли 10 водителей — те, с кем начинал служить
Афанасий еще под Москвой. А его судьба хранила. Правда, были и контузии, и легкие ранения. Но он не отлеживался подолгу в госпиталях: всегда возвращался в свою санитарную автороту и снова брался за баранку.
Но прежде чем вернуться домой, ему пришлось в составе 1-го Белорусского фронта пройти Ковель, Брест, Варшаву, Люблин, Магдебург. А потом Берлин. Вместе с фронтовыми друзьями Афанасий по-хозяйски осмотрел рейхстаг, поднялся на его крышу, к куполу. Оттуда хорошо была видна центральная часть поверженной столицы рейха. А спустившись, расписался на одной из колонн рейхстага: сержант Коломиец из Украины.
Домой!
Говорят, что обратная дорога всегда кажется быстрей и легче. Уже отправлялись на родину эшелоны с победителями. Уже прошел парад Победы в Москве. Уже получили отцы, матери, жены, братья, сестры стандартные похоронки на тех, кто погиб в самый последний день войны — за один шаг до Победы.
Наконец и авторота двинулась на восток. При этом она выполняла важную миссию — сопровождала колонну освобожденных советских военнопленных. Медленно двигались сначала по территории Германии, а потом по Польше 30 тысяч человек. В Бресте их ожидало несколько железнодорожных составов. Афанасий пристально смотрел, как люди, прошедшие войну и концлагеря, с радостью забираются в вагоны. Счастливые улыбки на лицах, слезы, а в глазах какое-то неосознание происходящего: неужели все кошмары позади? Конечно, невозможно было предугадать, что впереди их ждут допросы в НКВД, заполнение гигантских по количеству вопросов анкет и неизменная подозрительность. А многим путь был предначертан — лагеря.
В Бресте командир автороты сообщил всем, что их срочно перебрасывают на Дальний Восток, ведь там еще оставался сильный союзник Германии — Япония. Но через несколько дней эшелон оказался в Ростове, а затем в Баку. С Японией разобрались без Афанасия и его товарищей. А 15 октября 1945 года авторота была расформирована, а водители — демобилизованы.
Сейчас самое время сказать, что наш герой женился еще до войны. И дома его ждали жена и две дочери, которых он не видел уже почти 5 лет. С работой в Черкассах тогда было туговато. Поэтому поехал наш сержант запаса во Львов. Пошоферил в этой опасной и почти всегда неспокойной части западной Украины, потянуло в родные края. Там, на родине Богдана Хмельницкого и Тараса Шевченко, семья Коломийца увеличилась — в 1949 году родился сын. А сам Афанасий Андронович стал работать водителем в Черкасском автобусном парке на междугородних рейсах. Исколесил всю Украину. 40 лет трудового послевоенного стажа на одном рабочем месте — это не каждому удается!
Сегодня Афанасий Андронович — пенсионер. Но спокойная жизнь не в его характере. Он — заместитель председателя Совета ветеранов войны и труда автопарка. По мере сил выступает перед школьниками города и студентами с воспоминаниями о войне и жизни. Ему есть что рассказать: ведь за плечами почти 90 лет…
Чем богат ветеран?
Дочери и сын продолжают род Афанасия Андроновича: 6 внуков и два правнука — вот его главное богатство сегодня. Конечно, не мешало бы здоровьишка немного… Но это уже как Бог даст.
Я поинтересовался самым памятным днем в его жизни. Ответ был прост: 9 мая 1945 года. А в каких-нибудь торжественных парадах ветеранов — в Киеве или Москве — принимал участие? Оказывается, не довелось.
Зато наградами он не обделен: орден Красной Звезды, Отечественной войны, медали за освобождение Киева, Варшавы, за взятие Берлина. Ну и, конечно, послевоенные — юбилейные. Сколько? Да десятка полтора наберется.
— А за оборону Москвы? Вы же помогали дивизии генерала Панфилова.
— За Москву не получил, да и сколько я там помогал — месяц какой-то возил снаряды да патроны на фронт. Мы ж не за медали воевали…
Валентин Курячий